Эдвард Уилсон - О природе человека

Корни подобного неприятия уходят очень глубоко и, если отставить в сторону истерию 1970-х годов, имеют в себе разумное зерно. Социальный дарвинизм и евгеника, произошедшие из сочетания несостоятельной биологии и правой нативистской идеологии, стали проклятием естественных наук в начале XX века. Их развивали в 1930-е годы в Советском Союзе, в его доламарковский период. Они сыграли печальную роль в чудовищных преступлениях, совершенных нацистами в 1930-1940-е годы. Отчасти из-за реакции на подобное недостойное использование биологии, отчасти по причине лабораторных успехов бихевиоризма как доминирующего направления психологии ученые-социологи начали избегать концепции инстинктов, генетики и эволюционной теории в своих объяснениях человеческого поведения. В 1970-е годы такое «чистое» отношение к мозгу защищало социальные и гуманитарные науки от биологических бурь и гарантировало их независимость как двух из трех столпов просвещения.

Вследствие этого социобиология воспринималась не как интеллектуальный ресурс, на что я всегда надеялся, но как угроза самому мировоззрению «чистого листа». Еще хуже было то, что небольшой, но очень громогласный сегмент интеллектуальной элиты видел в ней угрозу марксистской идеологии. Отвергая социобиологию, эти критики стремились дать совершенно новое и неверное определение данного термина. В популярных средствах массовой информации социобиология преподносилась как теория о том, что человеческое поведение определяется генами или, по крайней мере, испытывает их значительное влияние — в противоположность обучению. Конечно, сегодня такое предположение считается верным, но и в 70-е годы у него имелось множество веских доказательств. Но, несмотря на все доказательства, это вовсе не то, чем социобиология являлась изначально или чем она является, по мнению ученых, сегодня. Социобиология — это научная дисциплина, системное изучение биологической основы всех форм социального поведения организмов, в том числе и людей. Рабочие теории социобиологии охватывают даже возможность существования мозга как «чистой доски», признавая, что для того, чтобы избавиться от врожденных предрасположенностей, потребуется значительная эволюция, затрагивающая множество генов. Другими словами, теория чистой страницы является в высшей степени социобиологической идеей, хотя и ошибочной.

Споры вокруг социобиологии проистекали из смеси непонимания, подозрений и обид. Такое отношение убедило меня в том, что я не сумел адекватно объяснить значимость этой дисциплины для понимания человеческого поведения. Заключительную главу книги «Социобиология: Новый синтез» следовало развернуть в целую книгу. Нужно было глубже заглянуть в поведенческую генетику, более убедительно раскрыть вопросы культуры и обсудить некоторые более общие философские и социальные вопросы, которые поставила социобиология. Нужно было дать уверенный ответ на основные возражения, основанные на политической идеологии и религиозных убеждениях. И вот, в попытке достичь этих целей, в 1977 году я сел писать книгу «О природе человека», которую вы держите в руках. Книга была в общем благожелательно встречена, что принесло мне глубокое облегчение. Она и по сей день весьма популярна.

Эдвард О. Уилсон Лексингтон, Массачусетс, июнь 2004

Вот несколько книг, написанных для широкой аудитории. Они помогут вам проследить путь развития человеческой социобиологии (эту науку чаще называют эволюционной психологией) за те двадцать пять лет, что прошли со дня публикации моей работы «О природе человека».

Alcock, John. The Triumph of Sociobiology (New York: Oxford University Press, 2001).

Barkow, Jerome H., Leda Cosmides, and John Tooby, eds. The Adapted Mind (New York: Oxford University Press, 1992).

Degler, Carl N. In Search of Human Nature: The Decline & Revival of Darwinism in American Social Thought (New York: Oxford University Press, 1991).

Segerstrele, Ullica. Defenders of the Truth (New York: Oxford University Press, 2000).

«О природе человека» — это третья книга трилогии, логический план которой я даже не осознавал, пока она не была почти закончена. Заключительная ее глава «Общества насекомых» (1971) называлась «Перспектива единой социобиологии». В ней я предполагал, что принципы популяционной биологии и сравнительной зоологии, которые так хорошо объясняли жесткие системы социальных насекомых, могут быть применимы и к позвоночным животным. Я утверждал, что со временем мы будем оценивать колонии термитов и стаи макак-резусов по единым параметрам в рамках единой количественной теории. Не в силах сопротивляться риторике собственных идей, я начал изучать лучшие образцы научной литературы по социальному поведению позвоночных животных и написал книгу «Социобиология: Новый синтез» (1975). В заключительной главе, озаглавленной «Человек: От социобиологии к социологии», я утверждал, что биологические принципы, которые, как оказалось, вполне применимы ко всему животному миру, можно с успехом использовать в социальных науках. Это утверждение вызвало большой интерес и ожесточенные споры.

После публикации «Социобиологии» я начал читать литературу о человеческом поведении, что привело меня на целый ряд семинаров и положило начало оживленной переписке с социологами. Я еще больше убедился в том, что настало время закрыть ту колоссальную пропасть, которая разделяла две культуры. Мне стало ясно, что социобиология, которая по сути является распространением популяционной биологии и эволюционной теории на социальную организацию, является для этого наилучшим инструментом. И в книге «О природе человека» я развил обозначенный тезис.

Но третья книга не была учебником или неким традиционным синтезом научной литературы. Чтобы системно подойти к человеческому поведению, нужно было пройти каждым коридором лабиринта человеческого разума, а для этого потребовалось рассмотреть не только общественные, но и гуманитарные науки, включая философию, а также процесс научного открытия сам по себе. Следовательно, книгу «О природе человека» нельзя считать научной работой. Это книга о науке, о том, насколько глубоко естественные науки могут проникнуть в человеческое поведение, прежде чем переродятся в нечто совершенно новое. В ней исследуется взаимное влияние истинно эволюционного объяснения человеческого поведения на социальные и гуманитарные науки. Эту книгу можно читать для получения информации о поведении и социобиологии, — я тщательно собирал все, что считал необходимым. Но главная ее задача — рассказать о тех серьезнейших последствиях, которые будет иметь встреча социальной теории с наиболее тесно связанными с ней естественными науками.