Сергей Переслегин - Опасная бритва Оккама

Это означает, что в ближайшее десятилетие на японских улицах и площадях, в здании парламента, внутри сил самообороны развернется настоящая гражданская война, которая будет интерпретирована внешними наблюдателями как схватка между сторонниками неоиндустриализации Японии и адептами постиндустриального развития страны. Скорее всего, эти эксцессы не положат конец амбициозному японскому проекту, но приведут к существенным изменениям характера политической жизни в стране.

Япония вновь вернется к паттернам поведения 1880–1945 гг., и в этой логике она предпочтет военный способ разрешения противоречия между кредитным характером мировой экономики и конечностью мира.

Следующим по значению региональным игроком является Китай. В этой стране продолжается период неоиндустриального развития, чреватый нарастанием внутренних противоречий. Китай совершенно не заинтересован в глобальном экономическом кризисе и предпочел бы обойтись в ближайшие десятилетия без большой войны. Ситуация, однако, резко изменится, если страна утратит политическую или региональную стабильность, что я считаю очень и очень вероятным.

Соединенные Штаты Америки являются глобальным мировым игроком, но в дела Дальнего Востока они втянуты довольно слабо и, скорее, на объектном, нежели на субъектном уровне. Сегодня в США происходит борьба двух линий развития: «глобализации по Бушу», которая раньше или позже с неизбежностью втянет страну в военный конфликт глобального уровня, и «глобализации по Клинтону», которая обернется взрывным обесценением «экономики деривиативов» и экономическим кризисом. Альтернативой обоим негативным решениям является возврат США к доктрине Монро и «сборка» на территории американского суперконтинента своего когнитивного проекта. Ирония судьбы состоит в том, что этот «некатастрофический вариант» в первые годы своего существования приводит к глубокой экономической депрессии (как американской версии деструкции индустриальной фазы экономики) и по сравнению с «катастрофическими» версиями выглядит малопривлекательным. Заметим, что во всех вариантах США практически не влияют на развитие событий в АТР, что свидетельствует о свершившейся утрате этой страной мирового лидерства.

Россия является наиболее непредсказуемой силой региона. Полтора года назад я писал: «…с равным успехом она может никак не проявлять себя в АТР или резко усилить свое военное, экономическое, политическое присутствие на Дальнем Востоке. В некоторых построениях речь идет даже о переносе столицы во Владивосток и начале нового — восточного — этапа истории». Сегодня, после визита В. Путина во Владивосток, ситуация выглядит более определенной: Россия будет усиливать свое влияние в АТР, что делает практически неизбежной ее столкновение с Японией. В этой войне стороны будут «делить» цивилизационный приоритет и постиндустриальные проекты, аналитики будут глубокомысленно рассуждать о значении нефтегазовых месторождений Сахалина и Охотского шельфа, а формально речь будет идти все о тех же пресловутых «Северных территориях».

Собственно, это и есть весь расклад сил.

Остальные государства Дальнего Востока игроками не являются и, скорее всего, уже никогда не станут. Быстрое развитие Южной Кореи, Таиланда, Тайваня было вызвано технической и финансовой помощью Запада, а также накопленным в мире опытом индустриализации и технологического развития. Пользуясь этим опытом, «тигры Юго — Восточной Азии» избежали многих ошибок и продемонстрировали высокие темпы роста. Но «прописи» кончились, необходимо вновь мыслить самостоятельно. Судя по предложенным инновационным программам, этого ни Южная Корея, ни Таиланд, ни Тайвань делать не умеют [318]. А Япония и Китай приложат все усилия к тому, чтобы не научились.

В предстоящих региональных конфликтах они будут полем действия сил, а не самими этими силами. Заметим здесь, что наличие в регионе такой страны–изгоя, как Северная Корея, является лучшим аргументом пользу военного разрешения фазового конфликта на Дальнем Востоке [319].

Уникальность Японии как национального госудapcтва обусловлена следующими историко–географическими причинами:

• Островной локализацией страны, причем в отличие от Англии Японию и континент разделяет бурное Японское море и Цусимский пролив, являющийся «воротами» для тайфунов из Юго — Западного сектора Тихого океана

• Сложным, пересеченным рельефом, что приводило к раздробленности страны, с одной стороны, и высочайшему значению военного сословия — с другой

• Высокой сейсмической и вулканической опасностью Японских островов

• Священным характером фигуры императора

• Низкой урожайностью японских земель в традиционную фазу развития, что с неизбежностью приводило к сословному характеру государства, причем на малочисленное военное сословие возлагались функции общего руководства и защиты страны (домена) «любой ценой»

• Низкой обеспеченностью полезными ископаемыми в индустриальную фазу развития, что, очевидно, привело к интенсификации экономики и насыщению ее постиндустриальными производствами

• Поздним вступлением страны как целого и ее отдельных доменов не только в мировую, но и в региональную систему торговли

• Искусственным «сломом» традиционной фазы развития (реставрация Мейдзи, 1867–1869 гг.), проектным характером строительства индустриальной фазы

• Развитием индустриальной фазы через внешнюю войну (Японо–китайская, Русско–японская, Китайская, Тихоокеанская) либо через внутренние войны

• Тяжелейшим военным поражением в Тихоокеанской войне 1941–1945 гг., проектным выходом из этого поражения

• Наличием отрефлектированного элитами и представленного в виде документа проекта перехода постиндустриального барьера

Эти особенности обусловили причудливое сочетание в политической, экономической и культурной жизни страны форматов, относящихся к различным историческим временам. После реставрации Мейдзи Япония «потеряла настоящее»: абсолютное прошлое вступило на ее территории в жестокую и бескомпромиссную схватку с абсолютным будущим. Есть основания полагать, что нечто подобное происходит и сейчас.

Этими же факторами обусловлена необычная, проникающая во все стороны японской жизни, вплоть до организации производства или осуществления военных операций, японская эстетика.

Наконец, высокая сейсмичность страны в сочетании с императивными требованиями к военной элите привели японцев к особому, чуждому людям Запада, отношению к смерти. В известной степени можно утверждать, что в Японии смерть носит менее абсолютный характер, нежели в евро–атлантическом мире. Квантовый «парадокс Шредингера», описывающий суперпозицию (линейную комбинацию) живой и мертвой кошки, имманентен японскому мышлению.