Сергей Переслегин - Опасная бритва Оккама

Такие процессы неоднократно наблюдались в истории и по сути представляют собой механизм, посредством которого происходит смена цивилизационных приоритетов: от Испании к Англии, от Англии к США. Может быть, самым наглядным является последний пример — преобразование третьеразрядной державы, Североамериканских Соединенных штатов, в нынешнего гегемона мира. Начало этому было положено специфическим проектом, известном как Реконструкция Юга (1870–1900).

Нам представляется, что будущее должно стать не столько предметом анализа, сколько объектом для конструирования. В качестве технического задания разумно поставить не написание очередной программы выхода из кризиса [183], не поиск спасающей политической и/или экономической комбинации, не выбор меньшего из двух или нескольких зол, но всего лишь создание в стране условий для реализации варианта будущего, оптимизированного с точки зрения личностного роста ее граждан.

Мы рассматриваем конструирование будущегокак последовательное осуществление ряда проектов — отличных, групповых и региональных до национальных и международных, — каждый из которых привносит ту или иную инновацию, но ни в коем случае ничего не зачеркивает в существующей Вселенной. Нет смысла бороться за мир без наркотиков или мир без ядерного оружия. Сама постановка задачи в таком виде абсурдна: будущее не может оказаться беднее настоящего — это запрещает закон сохранения структурности, известный так же, как Третье начало диалектики. Поэтому надо стремиться не к сокращению, а к расширению индивидуального пространства решений граждан России. То, что на Западе сейчас возобладала противоположная тенденция, есть (для нас) весьма позитивное обстоятельство.

Прежде всего, внимание должно быть уделено юридическому обеспечению «живого будущего». Собственно, именно система классического права, созданная еще в древнем Риме (то есть при несколько иных, нежели сейчас и здесь, условиях), в максимальной степени препятствует любым инновациям, будь они технические, социальные или политические.

На сегодняшний день ни в одной стране мира невозможно создать летающий автомобиль. Причем техническая сторона дела не имеет никакого значения: не поможет даже антигравитационный двигатель с источником энергии на холодном термоядерном синтезе. Дело в том, что закрепленные законодательно требования к летательным аппаратам и автомобилям несовместны, то есть они даже теоретически не могут быть соблюдены одновременно. Пример, конечно, носит казуистический характер в конце концов, неочевидно, что летающие автомобили вообще нужны. Однако подобный конфликт законов вообще говоря, есть правило, а не исключение Поэтому жизненно необходим отказ от консервативной юридической системы, точнее говоря, отказ от консервативности юридической системы и создание «динамического права», естественно включающего в себя инновационные процессы и берущее их под свою защиту Быть может, именно в этом позитивное содержание того социального процесса, который принято называть «криминальной революцией» [184].

Переход к «динамическому праву» можно рассматривать как частный случай применения метаоператора, преобразующего систему в метасистему. Такое преобразование позволит использовать в обыденной жизни весьма необычные ресурсы, фрактальные структуры, парадоксы теории множеств, рекурсивное мышление. Заметим здесь, что простейшим приобретением человечества на этом пути станет управление случайными совпадениями и вероятностными процессами. По этому пути Восток продвинулся дальше Запада: еще граф Монте — Кристо заметил, что там, чтобы стать великим химиком, нужно сначала научиться управлять случайностями, — но и для Востока это пока еще скорее искусство, нежели развитая и воспроизводимая технология. Рассмотрим простейшие метаоператоры. Напрашивается переход от науки к метанауке. Речь идет о рассмотрении научной дисциплины как структурной системы, развитие которой подчиняется законам, не только допускающим изучение, но и на самом деле по большей части давно известным. Простое достраивание дисциплины до «идеального» состояния, соответствующего динамическим уравнениям, позволяет получите много практически полезных результатов В свое воем автор данной статьи развлекался, применяя (на довольно дилетантском уровне) некоторые из системных операторов к истории [185].

На следующем шаге определяются цели, лежащие за пределами возможности ТРИЗовского подхода то есть начинается структурное исследование самой метанауки, поиск закономерностей более высокого порядка нежели уже изученные «системные операторы» и «процедуры квантования». Важно понять, что все конкретные научные дисциплины являются лишь проявлениями метанауки; иными словами, все они — не более чем Отражения некой единой сущности. А потому всякий прогресс в одной из дисциплин с неизбежностью должен приводить к столь же существенным результатам во всех остальных. То есть мы переходим от концепции «узкого фронта и специализированного познания» к идеологии «широкого фронта и системного познания» — структурные связи и коллективное бессознательное даже архетипические структуры (боги, богини и демоны, и сам Хаос) начинают работать на науку.

На этом пути придется случайно потерять многие привычные убеждения.

Исчезает грань между наукой и паранаукой: и та, и другая рассматривается как совокупность механизмов, служащих для познания истины. Более того, изменяется вечная триединая структура искусство/наука/вера. (Возможно, речь идет о рождении из этих трех сущностей небинарного противоречия: в пространстве мышления граница между верой, наукой и искусством приобретет фрактальный характер? [186])

Наука потеряет индустриальным характер, центр тяжести исследования вновь смещается от больших коллективов к отдельным исследователям или малым группам.

Ликвидируется государственное финансирование науки, наука отделяется от государства, образуя собственные независимые организационные структуры производящие информацию и продающие ее на свободном рынке.

Опять–таки отметим, что в России такая революция уже произошла. Пока, правда, она воспринимается как вселенская катастрофа и гибель культуры. «Утечка мозгов» из страны будет продолжаться до тех пор, пока русские ученые не поймут, что реальной платой за грант является утрата суверенитета мышления. (Говоря другим языком: собственно научные исследования равным образом не оплачиваются по обе стороны океана. Грант является паллиативом — часть своего рабочего времени ученый тратит на то, чтобы получить его и таким образом добыть средства к существованию. Но из множества способов заработать на жизнь грант не является ни самым эффективным, ни самым достойным.)