Сергей Переслегин - Опасная бритва Оккама

Свои проблемы были у Штатов, по неосмотрительности втянувшихся в две непопулярные и экономически бесперспективные войны. Курс доллара постепенно падал, американское влияние ослабевало даже в Латинской Америке, конкурентоспособность экономики США снижалась. Крепло понимание того, что США повторяют ошибки, сделанные предыдущими мировыми лидерами, перегружены обязательствами по всему свету и теряют цивилизационный приоритет. Это был понятный и многократно изученный сценарий «гибели Рима».

Перед выборами 2004 года в американских элитах господствовали настроения, что все проблемы пока еще могут быть решены жесткой, последовательной и бескомпромиссной политикой силы. Это означало, что республиканской администрации предстоял второй срок Второй, но никак не третий. В 2008 году корабль американской политики, внутренней и внешней, должен был совершить резкий поворот и для этой цели как нельзя лучше подходили демократы — не суть важно, во главе с Хиллари Клинтон или с Бараком Обамой.

Так понимали ситуацию все, кроме республиканцев, которые пока еще находились у власти. Буш и Маккейн толкают М. Саакашвили на явную авантюру. Последний не заставил себя упрашивать, и 8 августа началась короткая и несчастливая Осетинская война, в которой Грузия потерпела военное поражение, Россия — дипломатическое, Абхазия и Южная Осетия превратились в никем, кроме России, не признанные квазигосударственные образования, а Маккейн резко поднял свои шансы на близких выборах заранее продуманной фразой: «Мы теперь все грузины».

Этого, конечно, делать не стоило. Рейтинг республиканцев вырос, выборы были близко, а с ними внятная перспектива еще четырех, если не восьми лет республиканской политики в исполнении Дж. Маккейна. Подобного нарушения ранее достигнутых договоренностей американская «национальная корпорация», разумеется, не стерпела, и ровно за шесть недель до выборов ипотечный кризис, наблюдаемый аналитиками с середины 2006 года, внезапно переходит из скрытой в манифестную форму.

Время выбрано очень удачно: шесть недель совершенно достаточно для того, чтобы кризис раскрутился полностью, население осознало бы его и связало с деятельностью республиканской администрации. Но с учетом инертности экономики шести недель, конечно, не хватит для того, чтобы сработали антикризисные меры, пусть и самые гениальные.

Республиканцы потерпели унизительное поражение, Барак Обама одержал внушительную победу, но ценой всего этого стал преждевременный кризис. Думаю, что в первые недели своего развития этот кризис еще и «подогревался» американскими СМИ, в него закачивалась дополнительная энергия разрушения. И сейчас нам предстоит ответить на вопрос: чем же все кончится на этот раз?

Начнем с очевидного. Сам по себе ипотечный кризис значим лишь в тех странах, где развернута экономика деривативов, существенен ипотечный сектор, а работа менеджеров банков оценивается по числу выданных кредитов. Последнее возможно, только если цены на недвижимость растут быстрее банковского процента.

В 1970‑х годах американцы столкнулись с серьезными проблемами в секторе банковского кредитования. Тогда банки тоже соревновались по объемам выданных кредитов, формальная валюта баланса раздувалась до небес, а об обеспечении и возврате никто не заботился. В конце концов разразился острый кризис ликвидности. Положение было спасено отчасти государством, отчасти Федеральной резервной системой, но ценой резкого усиления контроля над инвестиционными банками. При ипотечных кредитах ситуация вроде бы иная: всегда имеется залог — недвижимость, под которую взят кредит. И пока недвижимость растет в цене, все в порядке.

Проблемы начинаются, если переоцененная недвижимость резко дешевеет, в результате чего стоимость залога (а по большей части, это еще и «недострой») оказывается значительно меньше суммы кредита с начисление» ми процентами. В этом случае ликвидность ипотечных банков, разумеется, падает, и если они не смогут быстро получить дешевые межбанковские кредиты, происходит банкротство. Если банков–банкротов достаточно много начинается финансовый кризис, который постепенно распространяется на сектора реальной экономики.

Понятно, что с таким кризисом столкнулись только США и отчасти Великобритания. В остальных странах просто не выдано достаточного количества ипотечных кредитов. В России их объем практически незначим: к 2008 году он достиг 560 млрд рублей (чуть больше 1 % ВВП). По данным, представленным президентом Ассоциации российских банков Г. Тосуняном [214], объем ипотечных кредитов в денежном выражении надушу населения, выданных на территории США, почти в 7 тыс. раз превышает этот показатель в России. В штатах эта цифра составляет 212 тыс. евро на человека, в то время как в России — 31 евро.

Но уровень связи современной мировой экономики велик настолько, что кризис в финансовом секторе США неожиданно аукнулся в совершенно других мирах–экономиках.

Выяснилось, что король голый! Прежде всего оказалось, что недвижимость переоценена везде. В течение десятилетий строительство стимулировалось именно тем, что цены на нее растут быстрее ставки рефинансирования. Квартиры и офисы покупали не для того, чтобы ими пользоваться, а просто с цепью вложить деньги и получить прибыль. Вокруг этого процесса плодились и размножались компании–посредники И вот теперь внезапно обнаружилось, что масса игроков на этом рынке осталась на руках с недвижимостью, которую нельзя быстро и выгодно перепродать. Выбор, стоящий перед риэлторами, прост: либо получить какие–то деньги сейчас, но с очень большим дисконтом, либо — вернуть, по крайней мере, вложенные средства, но — в неопределенном будущем. Для большинства из них это выбор между альтернативными формами разорения.

Таким образом, локальныйипотечный кризис превратился в глобальныйкризис рынка недвижимости: в сущности, обвал одного дериватива (на ипотечные кредиты) вызвал синхронный обвал другого (на цены рынка недвижимости).

А дальше «посыпалась» строительная отрасль. Вслед за ней — производство строительного оборудования. Сразу же начались проблемы у машиностроения. И тут оказалось, что в период активного экономического роста склады были забиты черным и цветным металлом, купленным «про запас». И тогда упал спрос на продукцию металлургического производства.

Сокращение рынка деривативов привело к рецессии реальной экономики и опосредовано к резкому снижению цен на углеводороды, что напрямую затронуло интересы стран–экспортеров, в том числе — России.

Столь массивные сокращения производства не могли не вызвать значительных увольнений, сокращения муниципальных и государственных расходов и в конечном итоге кризиса потребления. Он, в свою очередь, замедлил обращение финансов, в результате чего круг обратной связи замкнулся. Благодаря глобализации все это произошло быстро и повсеместно. Походя были разрушены экономики целых стран, неудачно вложившие государственные облигации в разваливающиеся инвестиционные фонды (Исландия).