Геральд Матюшин - Историческое краеведение

Другим выдающимся московским мастером был Дионисий (ок. 1440—1503). Он продолжал традиции Андрея Рублева. Его тоже привлекали легкие, радостные краски, певучий и плавный ритм линий. В его иконах проявляются новые черты — в лицах святых снижается психологическая выразительность, проявляется тяга к полутонам, блеклости. Усиливается каноничность. Дионисию принадлежат росписи Ферапонтова монастыря. Его композиции разнообразны, краски светлы и нежны, характерные удлиненные фигуры с маленькими головами полны грации.

Интересно «Распятие» Дионисия. На католических «распятиях» обычно изображаются муки Христа, видны гвозди, которыми прибиты руки, кровь. У Дионисия нет ни крови, ни судорог. Набедренная повязка сияет белизной, ступни ног не скрючены, как на готических распятиях, а непринужденно стоят на нижней перекладине креста. Ангелы вьются вокруг, как бабочки. Яркая гамма цветов говорит: Христос распят, но он жив. Это песня, у которой известен хороший конец, и нечего печалиться.

После Дионисия в искусстве проявляется искусственность, что типично для упадка культуры при расцвете самодержавия во всех странах и во все времена.

В XV в. иконопись полностью освобождается от византийского влияния. Популярнейшей темой русской иконописи было «Умиление». Икона с изображением ласкающей своего сына матери — одна из вершин русского художественного творчества.

Иконы тогда рассматривались как достоверная фиксация современных им происшествий. В глазах людей того времени они были точным отображением библейских событий. Поэтому чем тщательнее копировал иконописец древний образец, тем больший они имели вес. Для перерисовки представлялись художнику специальные «подлинники». Некоторые из них были образцовыми рисунками, другие содержали технические наставления. Эти «подлинники» широкое распространение получили в XVI—XVII вв. За точностью рисунка следили церковь и государство. Стоглавый собор (1551) специально рассматривал вопросы иконописания и, сурово осудив «измышления» в иконах, предписал строго следовать каноническим образцам. Это было не случайно, ибо при сравнении русских икон XV в. не найти ни одной иконы, которая бы точно копировала подлинник. До нас дошли десятки «Георгиев», «Покровов» и т. п., но абсолютно тождественных среди них нет ни одной.

В XVI—XVII вв. в результате общего упадка общественной мысли из-за давления со стороны государства иконопись теряет свои достижения, хотя и в это время предпринимались попытки создавать более реалистические произведения. Но они сурово осуждались ревнителями старины.

Известным царским «изуграфом» (так тогда стали называть иконописцев) был Симон Ушаков (1626—1686). Помимо икон, он уже начал создавать и парсуны (портреты), сочетая традиционные приемы иконописи с объемной светотеневой лепкой формы. Ушаков рекомендовал художникам учиться у зеркала. Однако не только воспроизведение действительности он считал главной задачей искусства. Иконопись «везде была в великом употреблении ради великой своей пользы», писал он и подчеркивал, что произведения искусства — «жизнь памяти, памятник прежде павшим, свидетельство прошлого, возглашение добродетелей, изъявление силы, оживление мертвых, бессмертная хвала и слава, возбуждение живых к подражанию, воспоминание о прошедших делах». Ушаков ставил живопись выше прочих видов «иконотворения», потому что живопись «деликатнее и живее изображает представляемый предмет, яснее передавая все его качества» [101] Любимов Л. Искусство Древней Руси. — М., 1981. — С. 297. .

В живописи XVII в. вместе с тягой к повествованию, к правдоподобию деталей сказывается вкус к изощренной дробности и разноцветию. Интерьеры ростовских и ярославских храмов покрыты цветистым ковром росписей, в которых множество фигурок, ландшафтов и павильонов, клубящихся облаков и диковинных зверей. Масса занимательных историй развертывается перед посетителем церкви, композиции запутанны и текучи, масштабы малы, рассмотреть что-либо иногда невозможно. В XVI в. возникает и становится популярным «строгановский» тип иконы. Это небольшие иконы с очень мелкой прорисовкой деталей. Позднее эти камерные иконки вытесняют монументальную икону.

В XVIII в. иконопись окончательно уступает свое место живописи на холсте западноевропейского типа. Однако древнерусское искусство не исчезает, оно продолжает жить в творчестве писателей, художников и архитекторов XVIII—XX вв., но более полно оно сохранилось в памятниках прикладного искусства.

Ценнейшие памятники русского искусства можно обнаружить краеведу не только в древних храмах. Даже в украшениях обыкновенной деревенской избы можно найти много ценного и интересного. Для украшения жилищ применялась скульптурная, плоская, рельефная и пропильная резьба по дереву. При скульптурной резьбе концам выступающих бревен и слег придавались очертания животных, птиц и сказочных фигур. Балясинам и колонкам придавали форму четырехгранных или многогранных столбиков с утолщениями в виде кувшина, дыньки, маковицы и т. п. с жгутообразными перехватами. Точеными колонками обрамлялись наличники окон, обшивка углов дома, террасы, светелки и т. п.

Больше всего скульптурной резьбой декорировались двускатные крыши. Концу охлупня придавались очертания конской головы, оленя с ветвистыми рогами, гуся, лебедя. Потоки (водопуски) часто заканчивались изображениями с резными перехватами. Концам куриц придавались формы птичьей и конской головы, змеи с разинутой пастью или какого-то фантастического чудовища со стоячими ушами, рогами. На повалах, помочах, пропусках вырезались пластические завитки, цилиндры, пояски и дата постройки дома. Эта традиция ведет начало от языческих времен, когда над домами изображались духи — обереги [102] См.: Айналов Д. Летопись о начальной поре русского искусства. — СПб., 1903. . Она была широко распространена и в прикладном искусстве: с древнейших времен ковши, ложки, прялки и другая утварь также изготовлялись в виде птиц, животных и других фигур.

С принятием христианства круглые статуи на домах стали встречаться реже, но в быту их изображения сохранились до сих пор. Очень распространено в русском деревянном искусстве изображение лошади, которое восходит к энеолиту. Уже около 6 тыс. лет назад в Поволжье, в Предуралье и на Украине выделываются разнообразные фигурки лошади — коньки. Они известны на этой территории и в IV и во II—I тыс. до н. э. У славян-земледельцев конь был символом добра, благоденствия, плодородия, его образ связывался с солнцем и богиней природы — матерью всего сущего [103] См.: Рыбаков Б. А. Прикладное искусство и скульптура // История культуры древней Руси. — М., 1951. . Недаром в древнем славянском жилище верхним концам слег, перекрещивающимся над крышей, придавали форму парных голов коней.