Анатолий Фоменко - Новая хронология Руси

Краткие итоги реконструкции:

1) Романовы узурпировали власть, после чего убили сына царя Дмитрия — законного наследника.

2) История этой эпохи писалась уже после. Писалась она Романовыми.

3) Объявив Дмитрия «самозванцем», Романовы убивали сразу двух зайцев. Во-первых, они скрыли незаконность избрания Михаила Романова. Во-вторых, они избежали обвинения в цареубийстве (если Дмитрий «самозванец», то убийство его и его сына цареубийством не является!). Это — действительно сложный момент русской истории. А для Романовской династии это — узловой пункт. Романовы нуждались в доказательстве законности своего воцарения на троне. И они решили эту задачу вполне понятными и доступными им средствами.

Конечно, сначала убедить удалось далеко не всех. В Польше, например, в XVII веке были еще распространены произведения, выставлявшие Михаила Федоровича Романова в неприглядном свете. В частности, его называли почему-то не царем, а «вождем Федоровичем» [27, с. 414]. Его называли также «ПРОЗВАННЫМ великим князем», т. е. НЕНАСТОЯЩИМ (см. там же). Ясно, что Романовым нужно было задушить в зародыше все эти неприятные для них свидетельства современников. И действительно, «в начале 1650 года царь (Алексей Михайлович Романов — Авт. ) послал в Варшаву послом боярина Григория Пушкина с товарищами… Его царское величество, — говорил он (Пушкин — Авт. ), — требует, чтобы все бесчестные книги были собраны и сожжены в присутствии послов, чтобы не только слагатели их, но и содержатели типографий, где они были печатаны, наборщики и печатальщики, а также и владельцы местностей, где находились типографии, БЫЛИ КАЗНЕНЫ СМЕРТЬЮ» [27, с. 416].

Выше, при изложении нашей реконструкции, мы остановились на том, что царевич Дмитрий был возведен на престол в результате боярского заговора (свергнувшего царя Бориса). Однако бояре рассматривали царевича лишь как промежуточную фигуру. Главой заговора был Шуйский. Именно он и стремился к власти. Поэтому царевич Дмитрий явно стал мешать. Вскоре после венчания Дмитрия произошел дворцовый переворот, в результате которого он был убит.

На престол вступает Василий Шуйский. В этом заговоре Романовы выступили, по-видимому, на стороне Шуйского, так как Федор Романов (будущий патриарх Филарет), возвращенный из ссылки, был назначен московским патриархом.

На Руси покойников в то время не сжигали. Ни друзей, ни врагов. Не было такого обычая. А вот после гибели «Лжедмитрия I», его тело зачем-то СОЖГЛИ. Событие это — уникально для тогдашней русской истории. Зачем потребовалось сжигать тело человека, занимавшего престол? Пусть даже врага. Над трупом врага могли надругаться, выкопать из могилы и т. п. Но сжигать?

А дело было так. Из дворца был вытащен труп «Лжедмитрия». «Труп был до того обезображен, что не только нельзя было распознать в нем знакомых черт, но даже заметить человеческого образа… У Вознесенского монастыря толпа остановилась и вызвала царицу Марфу. „Говори, царица Марфа, — твой ли это сын“, — спрашивали ее… По одному известию, Марфа отвечала: „Не мой!“ По другому она сказала загадочно: „Было б меня спрашивать, когда он был жив; а теперь, как вы убили его, уже он не мой“. По третьему известию, сообщаемому в иезуитских записках, мать на допрос волочивших труп, сначала отвечала: „Вы это лучше знаете“, — а когда они стали к ней приставать с угрожающим видом, то произнесла решительным тоном: „Это вовсе не мой сын“» [21, с. 273–274]. Таким образом, из слов Марфы отнюдь не вытекает, что предъявленное ей тело является телом ее сына. Скорее всего, ее слова можно понять как заявление, что ей показали чье-то другое тело!

Наша гипотеза: царь Дмитрий убит не был и спасся. Царице Марфе предъявили чье-то другое тело. Поэтому-то его и обезобразили, чтобы нельзя было опознать личность убитого. А чтобы окончательно замести следы, тело сожгли [21, с. 288].

По-видимому, царь Дмитрий оставался еще жив после этого переворота. Следует ожидать, что вскоре он вновь появится на исторической сцене. И действительно, сразу же после этих событий в том же самом Путивле (который был ранее ставкой Дмитрия I) возникает «Лжедмитрий II». В первый раз «Лжедмитрия I» видели толпы народа. Эти же толпы, увидев «Лжедмитрия II», оказывается, снова признали его за царя Димитрия! «Собрав народ в Путивле, Шаховской показывал нового претендента и утверждал, что в Москве изменники ВМЕСТО ДИМИТРИЯ УБИЛИ КАКОГО-ТО НЕМЦА, И ДИМИТРИЙ ЖИВ и народ должен восстать на Шуйского» [3, т. 2, с. 125].

«Появление нового Димитрия так напугало Шуйского, что он, посылая войска, говорил им, что они идут против немцев, а не мятежников. Обман этот вскрылся при встрече с войсками мятежников» [3, т. 2, с. 126]. «Лжедмитрий II» сначала отправился в Польшу, в замок Мнишек, где в свое время уже побывал «Лжедмитрий I» и даже женился на Марине Мнишек. Чрезвычайно интересно: признала ли Марина Мнишек — жена «Лжедмитрия I» — своего мужа во вновь появившемся «Лжедмитрии II»? Замечательный факт — она его признала! В самом деле, после того, как «Лжедмитрий II» подошел к Москве и остановился в Тушино, к нему из Москвы переехали Марина Мнишек и ее отец — князь Мнишек. Марина объявила себя его женой. Историки относятся к этому недоверчиво. Ведь они «знают», что это был будто бы другой человек. Почему Марина об этом не знает? Объясняют так: Марина, будто бы, согласилась играть роль жены «Лжедмитрия II» лишь под давлением своего отца! (см. [3, т. 2, с. 134]). Далее добавляют, будто Марина, согласившись формально быть женой «Лжедмитрия II», отказалась, тем не менее, исполнять супружеские обязанности (см. там же). Любопытно, откуда это известно? Тем более, что этот свой «отказ» она, вероятно, понимала очень условно. Иначе как понять то обстоятельство, что вскоре у нее родился сын от «Лжедмитрия II», которого Романовы назвали «воренком». А самого «Лжедмитрия II» они назвали «Тушинским вором» (тем самым признавая этого ребенка за сына «Лжедмитрия II»). И именно этот ребенок был затем убит Романовыми (повешен на Спасских воротах), чтобы устранить с их пути законного наследника царя Димитрия!

Становится совершенно ясным и дальнейшее поведение Марины Мнишек, которая после гибели «Лжедмитрия II» не покинула Россию и, находясь при сыне, продолжила борьбу за российский престол с помощью верных ей войск, возглавляемых Заруцким. Ничего удивительного, она-то знала, что ее сын — законный наследник настоящего царя Димитрия. А если бы он был сыном какого-то безродного «тушинского вора», то разумнее было бы сразу покинуть взбудораженную страну (в которой Михаил Романов уже пришел к власти!) и бежать в родной дом в Польшу, где ей ничего не угрожало. Такая возможность у нее была. А она вместо Польши отправилась на Волгу, Дон, Яик, к казакам [3, т, 2, с. 158]. Началась война Заруцкого и Марины с Романовыми. История этой войны — одно из наиболее темных мест русской истории. Скорее всего, известное сегодня описание этой войны целиком выдумано победившими в ней Романовыми (см., например, [21, с. 769–778]). В изложении романовских историков она выглядит как «борьба государства с ворами». А между тем, по свидетельству Костомарова, Заруцкий якобы неправильно «называл себя царем Дмитрием Ивановичем» [21, с. 770]. Оказывается, «ему ПОД ЭТИМ ИМЕНЕМ ПИСАЛИСЬ И ПОДАВАЛИСЬ ЧЕЛОБИТНЫЕ, хотя — удивляется Костомаров — конечно, все должны были бы знать, что он Заруцкий, лицо чересчур известное по всей Руси» [21, с. 770].