Николай Плавильщиков - Гомункулус

Он разоблачил и знаменитого венецианского дракона, известного под названием «Леонея» и прогремевшего на всю Европу. Это был редкостный дракон: закрученный хвост, две могучие, снабженные шестью когтистыми пальцами лапы, семь длинных шей и семь голов. Дракона оценили в шесть тысяч дукатов, и, как говорят, он был куплен самим французским королем.

Семиголовая гидра, которую показывали публике в Венеции в 1530 году (Геснер, 1598).

Перелистывая копии с рукописей греков и римлян, просматривая монашеские трактаты, изучая рисунки и шкуры зверей, собирая всякие рассказы рыбаков и мореплавателей, читая записки и дневники путешественников и осматривая кунсткамеры и балаганы, Геснер в своей работе быстро продвигался вперед. И вот его книга подошла к концу.

Это была первая большая книга по зоологии. В ее четырех частях было собрано все, что знали в те времена о животных. Это был еще не «порядок», но намек на него: материал собран, а о классификации в те времена боялись и думать. И все же Геснер описал отдельно рыб, отдельно птиц, и так всех по очереди.

Ламантины, киты, дельфины и иные рыбоподобные существа причиняли ему много хлопот. Они были очень странны на вид, а некоторые из них даже походили на человека: авторы и художники приложили к тому немало стараний. Так появились описания «морских монахов» и «морских епископов», «морских чертей», нереид, русалок и прочих морских чудовищ. Ими были наполнены книги о природе, изданные на заре книгопечатания. Геснер не только описал многих из этих сказочных животных, но и дал их рисунки. Эти рисунки служили предметом долгих совещаний и споров с художником.

«Морской монах» (Геснер, 1598).

— Он покрыт чешуей — значит, это рыба, — настаивал Геснер.

— Какая же это рыба, когда у него человечья голова? — сомневался художник, разглядывая старинный рисунок. — Да и жабр у него не видно.

— Рук нет, тело покрыто чешуей. Это признаки рыб. А что касается жабр, то, может быть, они просто не изображены на рисунке, — не соглашался ученый.

Геснер не видал живого «морского монаха», не видал и его препарата или чучела. Он изучал его только по плохому рисунку, а отсюда — бесконечные споры с художником, плохо знавшим правила классификации, а потому и проще смотревшим на вещи.

Все же «морской монах» очутился в разделе рыб. Конечно, Геснер ошибся: было бы правильнее отнести это чудовище к млекопитающим, ибо сказочные нереиды оказались впоследствии самками ламантинов. Несомненно, что и «морской монах» был каким-то морским млекопитающим, превращенным в россказнях мореплавателей в загадочного «морского монаха».

«Морской черт», будто бы пойманный в Адриатическом море в начале XV века (Геснер, 1598).

Появление книг Геснера было большим событием в науке. Наконец-то ученые получили «зоологию». «Морские монахи» никого не смутили: в их существование тогда верили почти все.

Геснер собрал все сведения о животных, которые накопились за две тысячи лет. В его труде были не только описания животных, их распространение, образ жизни, повадки. Из книг Геснера можно было узнать о съедобных и ядовитых животных, о животных — героях сказок, басен и поговорок. В те времена наука еще не знала правил научного наименования животных, ученые разных стран называли одно и то же животное по-разному, нередко — каждый по-своему. Геснер собрал все эти названия: из его книг можно было узнать, как называется, например, белка или сорока в той или иной стране, у тех или иных народов.

Морская змея (Геснер, 1598).

Четыре части «Зоологии» Геснера — четыре толстых тома. В них были описаны млекопитающие, «яйцекладущие четвероногие», птицы и водные животные. Оставшиеся после Геснера записи дали материал для пятого тома. Он был издан после смерти ученого: в нем описаны преимущественно насекомые.

Животные в каждом томе расположены по алфавиту. Конечно, это не было системой животного мира, но зато найти нужное животное в книгах Геснера совсем легко, если… знаешь его название. Около двухсот лет книги Геснера украшали столы натуралистов — ученых и любителей. Они были для них тем, чем в наши дни всем известный «Брэм», с той лишь разницей, что других книг по зоологии тогда почти не было, а нынешний «Брэм» — лишь небольшая стопка в огромной книжной горе.

Киты (Геснер, 1598).

Тем временем ботанический сад Геснера разрастался и разрастался. Живые растения были очень нужны нашему ученому. Не забывайте, что Геснер был не только натуралист, но и врач. Геснер-ботаник изучал признаки растения, внимательно разглядывал его со всех сторон, считал тычинки и пестики, считал лепестки, искал отличий между схожими по внешности растениями. Геснер-врач нюхал, а нередко и разжевывал растения. Травки и листья не всегда оказывались вкусными, иногда они бывали отвратительны, но врач-натуралист терпеливо жевал, хотя ему и сводило челюсти: а вдруг травка годится как лекарство?

Геснер устроил недурной зоологический кабинет, в котором хранилось много скелетов, чучел и высушенных частей животных. В те времена еще не знали, что для сохранения животных можно применять спирт, а потому животных, из которых нельзя было изготовить чучела, просто засушивали. Не все можно засушить, а потому некоторых животных нельзя было найти ни в одной коллекции. Попробуйте засушить медузу!

Кабинет Геснера был первый в мире зоологический музей, первый и по времени и по богатству. Но — увы! — он не мог похвастать ни «морским монахом», ни «морским епископом», ни даже плохонькой нереидой. Геснер всячески старался раздобыть хоть одну из таких диковинок, но это ему никак не удавалось.

— Не хотите ли дракона? — предлагали ему пронырливые аптекари.

И Геснеру приносили нечто вроде дракона.

— А почему он так похож на ската? — спрашивал ученый, подозрительно поглядывая на «дракона» с метровым хвостом.

— Что вы, что вы, достопочтеннейший! — возражал аптекарь, с невинным видом поглаживая «дракона» по спине. — Скат… Скат — рыба, а это… Вы только посмотрите: какой великолепный дракон!

— А почему у него крылья заворочены и подшиты кверху? Меня не обманешь. Это — скат!