Николай Плавильщиков - Гомункулус

— Я указал на все значение этого мешочка, но… никто не обратил внимания на мое открытие, — жаловался Зибольд. — А ведь оно замечательно, и это не мелочь, а очень важная вещь: самка оплодотворяется один раз, но носит в себе запас семенных телец и может откладывать оплодотворенные яйца всю свою жизнь. По крайней мере, пока не будет истрачен весь запас семенной жидкости.

Рулье сочувственно кивал головой, хоть и не понимал и не мог поэтому оценить открытие Зибольда. Он сделал это лишь гораздо позже, когда сам достаточно изучил жизнь пчелы.

Но о пчеле Рулье писал через шестнадцать лет после своей поездки за границу и встречи с Зибольдом. А пока… пока он был глубоко разочарован: мечты не сбылись.

Он убедился, что той науки, той зоологии, которой ему хотелось и которую он искал, нет и за границей.

Что такое зоология? Наука о животных.

Но как мы изучаем животных?

Можно ли это назвать действительно наукой о животных , а не о музейных чучелах и анатомических препаратах? Зоологи собрали и собирают множество фактов, но не пытаются объяснить их, а набор фактов, пусть и очень богатый, еще не есть наука.

Рулье искал в немецких университетах и музеях подлинной науки, но гораздо чаще видел только «ученость»: знание фактов, но не понимание их. Целью ученого было накапливать факты, а не пытаться объяснить их. Зоологи руководствовались в своей работе словами Кювье: «Называть, описывать и классифицировать — вот основание и цель науки».

Музеи старались раздобыть побольше животных из далеких стран. Лишь кое-где Рулье увидел коллекции местных животных. Студенты чаще знали райских птиц, колибри и попугаев, чем овсянок, славок, камышевок и обычных рыб своей родины.

Жизнь животного оставалась мало изученной: зоологи обращали гораздо больше внимания на внешность птицы, зверя, насекомого.

Что такое вид? Четкого ответа на этот вопрос не было. Кювье утверждал, что виды постоянны, Ламарк и Сент-Илер уверяли, что виды изменчивы. Мопса и борзую считают за один вид, это только «породы». А они разнятся между собой гораздо сильнее, чем многие виды, даже роды птиц.

Мы классифицируем животных, описываем новые виды, но как? Часто ничего не зная об этом животном: перед нами лежит только его сухая шкурка, да еще попорченная молью.

Все это и многое другое огорчало Рулье и заставляло его «сомневаться» в зоологии. В одной из немецких гостиниц он написал статью и послал ее в Москву.

Статья называлась «Сомнения в зоологии как науке».

Что делать? Рулье знал, что. И он указал это в своей статье.

Факты без объяснения еще не есть наука. Но и теория, построенная не на изучении фактов, не на опыте, а умозрительно, — тоже не наука. Виды изменчивы, и эта изменчивость зависит от среды, от условий, в которых живет животное. Поэтому нужно изучать животных не только по чучелам и препаратам: необходимо изучать и жизнь животного. Зоология — наука о живых животных в природе, а не о чучелах и препаратах в музейных коллекциях.

Всестороннее изучение животного и не простое собирание фактов, но и объяснение и обобщение их — вот чего хотел Рулье от зоологии. Лишь изучение образа жизни животного позволит понять и объяснить особенности его строения.

Рулье не нашел такой зоологии за границей. Это огорчило его, но не смутило.

Ученик Дядьковского, последователь Ламарка и Сент-Илера знал, что ему делать.

К. Ф. Рулье (1814–1858).

Виды изменчивы. В этом Рулье был уверен столь же твердо, как и в том, что причины изменчивости нужно искать прежде всего в условиях жизни животного. И уже по одному этому его лекции мало походили на лекции Фишера и Ловецкого: ведь для них виды были неизменны.

Все изменяется — климат, рельеф, растительный покров. Эти изменения не проходят бесследно для животных: они тоже изменяются. Рулье рассказывал об этом с университетской кафедры, читая курс зоологии. Писал об этом в популярных статьях. Сказал в своей речи «О животных Московской губернии», произнесенной на торжественном собрании Московского университета в 1845 году. Говорил на своих публичных лекциях.

В начале 1851 года Рулье прочитал три публичные лекции. Они назывались «Жизнь животных по отношению к внешним условиям». Сегодня мы сказали бы короче — «Животное и среда». Министр просвещения утвердил программу лекций: он не понял, о чем идет речь. А в первых же строках программы стояло: «Животное существует под необходимым, непрерывным участием внешних условий и изменяется с изменением последних, проходя ряд последовательных развитий».

Лекции были прочитаны. Университетский зал едва смог вместить всех желающих: Москва знала Рулье как прекрасного лектора.

Рулье говорил о происхождении Земли и гипотезе Лапласа, о геологических эпохах, об изменениях животных, о значении животных для человека.

«По общему закону природы, по которому нет ничего вдруг, от начала данного, а все образуется путем медленных, непрестанных изменений из предшествующего, относительно более простого, с присоединением к нему чего-либо нового, — и животные являются не вдруг образованными, но образуются медленно и постепенно».

«Появление растений началось, конечно, простыми формами, теми, которые состоят из одной или нескольких сросшихся изменений распавшейся первоначальной клеточки». Такими растениями, по мнению Рулье, были водоросли. Затем — мхи. «За первыми двумя отделами, или вместе с ними, появились… К ним из нынешних форм принадлежат хвощи и папоротники…»

Вначале и растительный и животный мир был очень однообразен, и от экватора до полюсов были распространены почти одни и те же виды. «Отчего такое однообразие повсеместных форм растений и животных? Очевидно, от сходства внешних физических условий». В более поздние периоды все сильнее и сильнее изменялись и становились разнообразными эти внешние физические условия. И все богаче видами, все разнообразнее становился растительный и животный мир, все резче делалась разница между животными и растениями различных частей света.

Многое из того, что говорил Рулье, противоречило библии. Чтобы «успокоить» цензоров, он в начале первой лекции привел библейский рассказ о сотворении мира.

«Таков величественный рассказ о давно минувших, начальных судьбах земли и ее стихий. В нем существенно содержится ответ на все частные вопросы, которые может предложить себе человек о начале земли», — так закончил Рулье пересказ библейской повести о сотворении Земли, Солнца, звезд и всего прочего в шесть дней.

И тут же, мало смущаясь тем, что это уж очень противоречит только что сказанному, продолжал: «Человеку, как существу духовному, дан разум…»