Яков Бутович - Архив сельца Прилепы. Описание рысистых заводов России

Скажу теперь несколько слов о происхождении Полкана 7-го. Его отец – Полкан 6-й, и этим все сказано! Его мать – Милая, дочь Сокола, сына Полкана 3-го, и Дунайки, родной внучки знаменитой Весны, матери Чистяка 3-го. Однако есть еще одно обстоятельство, на которое следует обратить внимание: это закрепление в родословной Полкана 7-го имени Полкана 3-го по следующей формуле:

Несомненно, это закрепление сыграло немалую роль и усилило в самом Полкане 7-м все положительные качества его великого пращура Полкана 3-го.

Итак, я рассказал здесь все, что знал о Полкане 7-м. Я столь по дробно остановился на деятельности жеребца, всю жизнь проработавшего в полукровном заводе, так как считаю, что создание целого завода одной лошадью, как это было с Полканом 7-м, заслуживает величайшего внимания. Полкан 7-й не только создал отдельный завод, он сделал больше: он создал целый, и притом весьма обширный, район и был жеребцом совершенно исключительной препотенции. Имена таких лошадей не могут и не должны забываться, ибо они принадлежат истории.

Приступая к описанию своего завода, я должен сделать оговорку: я ограничусь лишь приведением фактического материала, расскажу, как я вел завод в различные периоды времени, какие были получены результаты и какие допущены ошибки. Таким образом, этот очерк будет носить несколько иной характер, нежели все остальные в этой книге.

Отец мой умер летом 1900 года. По разделу с братьями я наследовал завод отца и сделался коннозаводчиком. В Касперовке я прожил после смерти отца еще пять лет, вернее, эти годы там находился мой завод, так как я в это время еще был в кавалерийском училище, затем служил в полку и в имении проживал очень мало. Это был первый этап жизни моего завода.

Прежде всего надлежит, конечно, дать характеристику того материала, который был мною получен. Я уже говорил, что завод отца был в то время в полном упадке, а потому материал, который я получил, был весьма невысокого качества. Но осознал я это не сразу. Первоначально я думал, что, если куплю хорошего жеребца, дело быстро пойдет на лад. Кто из нас в молодости не отличался оптимизмом? Однако вскоре я понял, что на таком материале далеко не уедешь, а потому стал приискивать жеребца и заводских маток в рамках моих средств, которые тогда были очень ограничены.

Рыцарь был возвращен из Дубровского завода осенью 1900 года, и он стал моим первым производителем. Большая часть заводских маток, которых я наследовал, были дочерьми Рыцаря (Граната, Залётная, Заурядная, Комета, Свирель, Славянка, Соседка, Счастливая). С остальными дело обстояло так: Волшебница была завода Кузьминова, Задача и Прихоть – завода Козловского, Неприступная – завода Теренина. Все дочери Рыцаря были недурны по себе, в особенности рыжая Счастливая и гнедая Заурядная, но отвести от них призовых лошадей не удалось. Эти кобылы дали мне недурных упряжных лошадей, которые были проданы либо на юге, либо за границу. Задача, Прихоть и Неприступная были старухи – на них как на заводской материал надежды было очень мало. Кобыла Волшебница была кругом кровей завода Варшавского, однако без имени Приветного, который создал славу этому заводу. Она была мелка, бесспинна и нехороша по себе.

Теперь, когда я пишу эти строки и даю оценку этому материалу, я прихожу в ужас от такого маточного состава, но тогда, по молодости лет, я довольно бодро смотрел вперед и верил в успех дела. Имей я опыт и достаточные знания, я бы понял, что выгоднее всего распродать всех этих маток и начать завод сызнова, но опыт приходит с годами, и недаром говорят, что за него платят деньги. Пришлось заплатить их и мне.

Касперо-Николаевский конный завод корнета Я. И. Бутовича

Получив завод, я съездил в Дубровку, где уже и до этого бывал, и просил Ф. Н. Измайлова дать мне хорошего и вполне надежного человека в качестве смотрителя завода. Измайлов, очень меня любивший, охотно пошел навстречу моему желанию и осенью того же года прислал в Касперовку Т. М. Алексеенко, который окончил Дубровскую школу наездников, но таланта к езде не имел, а потому и пошел в смотрители завода. Это был очень скромный, честный и порядочный человек. Он прослужил у меня почти девять лет, а когда в завод поступил Н. Н. Ситников, вернулся на родину, в Дубровку. Так как я в то время еще учился, а затем служил, Алексеенко самостоятельно вел мой завод сначала в Касперовке, а потом на Конском хуторе. Разумеется, я был с ним в постоянной переписке и давал ему заглазно разные указания (какова была ценность этих указаний, можно судить по тому, что мне тогда минуло 19 лет). У Алексеенко был один большой недостаток: он был чересчур мягкий человек, что называется, мямля. В таком большом имении, как Касперовка, где было много старых служащих, его, нового человека, прижимали, а дать отпор он не умел.

Первый год существования моего завода крыл кобыл Рыцарь, а его дочерей – один из жеребцов, находившихся в Касперовке, а также жеребцы моего брата. Так было до покупки первого моего производителя – вороного жеребца Типичного завода Борисовских. Я купил его заглазно в Санкт-Петербурге. Вместе со мной в кавалерийском училище учился юнкер Буланец, который рассказывал мне чудеса о красоте жеребца Типичного, принадлежавшего г-же Ильенко, вдове Е. М. Ильенко. Мне нужен был жеребец, я посмотрел породу Типичного и пришел в восторг. Типичный родился в 1882 году от Молодчика и знаменитой Тучи. В нем оказалось все лучшее, что было по кровям в Борисовском заводе, притом именно классически призовое. Я с пылом юноши решил, что сам Бог посылает мне этого знаменитого, как мне тогда казалось, жеребца. На меня, конечно, подействовало и то, что Типичный был когда-то куплен Е. М. Ильенко, большим знатоком лошади, а равно и рассказы о красоте Типичного. Все это меня так наэлектризовало, что я купил этого жеребца заглазно за 500 рублей. Типичный крыл у меня кобыл один сезон. Он был куплен осенью 1901 года, а после случки в 1902-м я продал его за те же деньги А. С. Путилову, так что на этой лошади я ничего не потерял. Типичный был действительно хорош по себе, а оскал, голову и шею имел поразительной красоты. У меня сохранился превосходный портрет Типичного кисти Репина-сына. Увидев этот портрет, Путилов поспешил купить Типичного, причем так волновался, как бы я не раздумал его продать, что сейчас же поехал домой за деньгами. Типичный был хорош по себе, а Репин его еще несколько приукрасил, а потому не удивительно, что он понравился Путилову.