Евгений Черносвитов - Общая психопатология. Том 1

Самое ценное, что коллегам-потомкам оставил Захарьин, это «Клинические лекции», в которых он скрупулезно и доходчиво изложил свои приемы диагностики, взгляды на больного и болезни, и рекомендовал, соответственно симптомам и синдромам болезни, то есть, ее клиники, лечение. «Клинические лекции» выдержали много изданий и до сих пор считаются образцовыми для практикующего врача.

Григорий Антонович Захарьин был легендарным медиком и весьма «пикантной» личностью. В Москве и в Подмосковье, он был также «на слуху», как С.П.Боткин для Петербурга и его пригорода.

Г. А. Захарьин, из знатного, аристократического рода, был всесторонне образованным человеком. Его «Дух» – ум, воля и чувства, были развиты удивительно гармонично. Обладая обширным и глубоким умом, он не удовлетворялся только своею специальностью – медициной. Он был человек Знания, Науки. Г.А.Захарьин интересовался и философией, и литературой, и политическими теориями. В частных беседах, он весьма часто цитировал великих поэтов.

Во все «медицинские энциклопедии» мира, вошли «зоны Захарьина». Правда, вскоре к его имени приписали английского невропатолога Генри Геда.

«Зоны» Захарьина – результат гениального прозрения, но, отнюдь, не его многолетней терапевтической практики. Отсюда, столь неожиданные и превратные толкования «расчленения» живого человеческого тела на сегменты, в которых фиксируется боль. Гениальность Захарьина, собственно, как бы ограничивается двумя его клиническими открытиями, касающимися боли. Одним из много лет наблюдаемым пациентом для Г.А.Захарьина был он сам, страдающий органическим воспалением седалищного нерва. Как Жан Жак Руссо! Вот основные моменты взглядов на боль Г.А.Захарьина.

Всякая боль есть боль иррадиирущая, отраженная. То есть, болит не там, где болит.

Болевая зона – экран, отражающий боль от источника, который может находиться в самом неожиданном месте от боли.

Боль, если к ней как следует «прислушаться», распадается на два вида: а) боль, которая всегда прикована к одному месту: и б) «блуждающая боль». Первую боль всегда можно хорошо передать словами, хотя и образно («зубная боль в сердце», «кинжальная боль», «стягивает обручем», «пульсирующая боль» и т.д., и т.п.). Эта боль носит название еще со времен Гиппократа, гиперальгия. Этим словом отмечается не наличие боли, а ее интенсивность, которая превышает порог терпения. Ведь, на самом деле, каждый из нас почти все время испытывает в том или ином месте боль. Не случайно же, поговаривают: если ты проснулся и у тебя ничего не болит, значит, ты умер.

Боль, которую трудно выразить словами и «зафиксировать», это та боль, о которой иносказательно. Что-то похожее, когда «чешутся кости», «свербит в голове» и т. п. Эта боль никогда не находит одного места. Она «блуждает». При этой боли, часто кажется, что болит «весь организм», болят «все кишки», болят «все косточки», и т.д., и т. п. В зависимости от своей вычурности и «расплывчатости», такую боль, со времен, пожалуй, русского терапевта и психосоматика, Дмитрия Дмитриевича Плетнева, называют «парастезией» или «сенестальгией». Григорий Антонович считал, что данная боль связана с гиперстезией (повышенной чувствительностью) кожи.

…И Захарьин, и Гед, в отличие Плетнева, полагали, что воздействуя (приятно!) на болевые зоны, можно, тем самым, лечить больные органы. Кстати, радикальное различие между взглядами Захарьина и Геда в том, что болевая зона Григория Антоновича, повторяем, всего лишь «зеркало», отражающее боль того или иного органа. У Генри, болевой сегмент – участок кожи, к которому выходят нервы, начинающиеся от больного органа. То есть, сегмент и орган, по Геду, связаны между собой нервом, как проводом.

Во время правления Великобританией последней немки из Ганноверской (Брауншвейг—Люнебургской) династии, королевы Виктории, один из ее подданных, не уступал ничем титанам Предренессанса. Великий путешественник, открыл истоки Нила. Нашел многие захоронения фараонов. Раскрыл рецепт бальзамирования фараонов и их священных кошек! Имя его – сэр Ричард Бартон. Он, «изрядно замутил нравы своих соплеменников», тем, что довел до их «чистого сознания» «все пакости» «Тысяча и одной ночи», «Камасутры» и «Ананги Ранги»! Кстати, лучших Бартона переводов этих шедевров, в ХХ-ом веке так и не появилось. О чем неоднократно писал еще одному титан нашего Предренессанса, Хорхе Луис Борхес.

Так вот, в «Камасутры», «Ананги Ранги» и в «Тысяча и одной ночи» в переводах сэра Ричарда Бартона, главное в древнем искусстве плотской любви, совсем не позы, как считают невежды, а сегменты (зоны).

…«В любой позе – „столба“, „лягушки“, „змеи“, „орла“, – для того чтобы получить наслаждение, граничащее с наслаждением умирания (самадхи), нужно знать, где, как и чем раздражать вожделенное тело!» – Писал Р. Бартон. «Кама Сутра» – нить, ведущая к гипернаслаждению сверх – хедонизму! Но, эта «нить» может привести и к такому наслаждению, которое «не выразить словами». Пусть, кто-нибудь, кто, пусть один раз испытавший сильный оргазм, укажет его «место», или попытается рассказать, что он пережил. Поэтому, Сутры Камы (плотской любви) – афористичны. Ричарду Бартону, чтобы вложить их значение и смысл в английское слово (to put in the word), пришлось преодолеть в себе пуританина и вступать в такие половые отношения, забыть которые он мог лишь с помощью морфия. (Напомним, что Генри Гед перерезал себе лучевой нерв и грубо сшил его потом, чтобы «наблюдать» боль; ему также пришлось прибегать к морфию в минуты «слабости»).

…Ричард Бартон не знал болевых зон Г. А. Захарьина. Но, вряд ли бы он удивился, узнав, что описанные им сегменты наслаждения, на которые «расчленила» человеческое тело вездесущая «нить» Камы, в основном, а, скорее, даже полностью, совпадают с болевыми зонами, открытыми русским врачом! Просвещенное невежество конца ХХ-го века, назвала зоны наслаждения Кама – сутры – «эрогенными зонами».

…В начале века, венский несостоявшийся титан Предренессанса – Отто Вейнингер, говоря об эрогенных зонах мужчины и женщины, писал: «У мужчины некоторые области тела эрогенны. У женщины – все тело сплошная эрогенная зона». Ричард Бартон же отмечал, что «эрогенная зона, это, лишь тот участок тела, воздействие на который может вызвать оргазм». Конечно, в умелых руках древних жриц любви, как Востока, так и Запада, любой участок тела может превратиться (на время!) в эрогенную зону. На самом же деле, эрогенных зон не так уж много. И, вопреки мнению самоубийцы-девственника Вейнингера, далеко не все женское тело – эрогенная зона.

Совпадение болевых и гедонических зон тела, хорошо объясняет тот факт, что садизм и мазохизм, – два крыла одного «серафима» или «змия-искусителя». Как маркиз де Сад, не чужд был наслаждения от собственной боли, так и Л. Захер – Мазоха не чужд был наслаждения от причинения боли другому лицу. Поэтому, правильнее вообще говорить о «садомазохизме». Нужно ли при этом помнить об «альтруистическом эгоизме» Ганса Селье, и, о «благоговении перед Жизнью», Альберта Швейцера, – это, другой вопрос!