Десмонд Моррис - Голый человек (сборник)

И наконец следует упомянуть о женском лице, на котором брови срастаются внутренними краями, образуя единую полосу. Такое наблюдается нечасто, и женщина со сросшимися бровями, как правило, прилагает немалые усилия для того, чтобы искоренить волоски в надпереносье. Тому имеется несколько причин. Во-первых, густые брови у женщины – признак мужеподобности. Во-вторых, наличие волос там, где у людей они обычно отсутствуют, – «животный» признак. В-третьих, поросшее волосками надпереносье придает лицу выражение постоянной нахмуренности. И в-четвертых, на протяжении уже нескольких столетий бытует суеверие, будто женщина со сросшимися бровями непременно должна быть вампиром.

Сочетание этих причин вынуждает каждую следящую за модой женщину прибегать к помощи пинцета. Если она сохраняет сросшиеся брови, то ставит себя «над модой». Одна такая женщина жила в XX веке – это знаменитая бисексуальная мексиканская художница Фрида Кало. Ее поросшее волосками надпереносье стало персональной торговой маркой, и она тщательно воспроизводила его на всех автопортретах. Сросшиеся брови этой латиноамериканки сравнивали с «птицей, парящей над пронзительными черными глазами». Как писал один критик, «возможно, Фрида Кало интересная и творческая женщина, но у нее только одна бровь. Она пролегает по ее лицу подобно Великой Китайской стене, и подобно этой стене она, по всей вероятности, видится с Луны».

Довольно забавно и весьма примечательно, что столь сильные высказывания вызваны всего лишь присутствием нескольких темных волосков над переносицей Кало. Обычно мы не замечаем брови и обращаем на них внимание только тогда, когда с ними происходит что-нибудь странное.

В современную эпоху имел место только один случай, когда густые женские брови считались приемлемыми и даже приобрели популярность. Это было в 80-е годы, когда феминистское движение достигло стадии, на которой женщины начали воспринимать мужчин главным образом как конкурентов. Тогда голливудская звезда Брук Шилдс появлялась на экране с так называемыми гусеничными бровями. Они, может быть, и не соединялись над переносицей, как у Кало, но были густыми, подобно мужским, и придавали ей грозный, решительный и весьма самоуверенный вид. Спустя некоторое время женщины решили, что естественнее и приятнее добиваться успеха в своем природном качестве, а не в качестве псевдомужчин, и вновь стали приводить свои брови в порядок и следить за ними, как делали это на протяжении веков. Как говорит Шекспир в «Зимней сказке»: «И все же лучше, когда у женщин брови не слишком волосисты и подведены полукругом или полумесяцем с помощью пера».

Женские уши никогда не знали хорошего обращения. Их либо игнорировали, либо уродовали. Пудра и румяна, которых не жалели для лица, им не доставались. В то время как тщательно «отделанное» лицо находилось в центре внимания, уши оставались на его периферии, к тому же зачастую они и вовсе скрывались под волосами. Если уши и выставляли напоказ, то только для того, чтобы демонстрировать закрепленные на них украшения. В редких случаях, когда они становились объектом пластической хирургии, цель состояла в том, чтобы сделать их еще менее заметными: слегка оттопыренные уши прижимали к голове. Но прежде чем приступить к более подробному изучению культурных злоупотреблений, которым на протяжении веков подвергались многострадальные женские уши, рассмотрим сначала биологию и анатомию этой части головы.

Видимая часть человеческого уха имеет довольно простое строение. В процессе эволюции оно утратило длинный заостренный кончик и подвижность. Его тонкие, чувствительные края свернулись в «раковину». Но его ни в коем случае нельзя считать бесполезным рудиментом.

Главной функцией внешнего уха остается улавливание звуков. Да, мы не можем, подобно животным, поворачивать уши в поисках направления, откуда исходит неожиданный звук, но все же способны определять местонахождение его источника с погрешностью 3 градуса. Утрату подвижности ушей мы компенсировали подвижностью головы. Когда, к примеру, тревожный звук слышит олень, он поднимает голову и поворачивает уши в разные стороны. Услышав подобный звук, мы поворачиваем голову.

Хотя наши уши довольно жестки и достаточно плотно прижаты к голове, они сохранили способность двигаться, пусть и в очень незначительной мере. Если вы сильно напряжете мышцы ушной области перед зеркалом, то увидите едва заметное защитное движение: уши плотнее прилегают к голове. Животные, обладающие подвижными ушами, почти всегда прижимают их во время схватки, стараясь защитить от возможных травм, – и мы делаем это машинально в моменты опасности, хотя у нас они и так уже прижаты к голове, находясь в своем нормальном положении.

Форма внешнего уха имеет важное значение для передачи неискаженного звука барабанным перепонкам. Если человек лишится ушей, его слух значительно ухудшится. Слуховые проходы и барабанные перепонки образуют «резонансную систему», благодаря чему одни звуки усиливаются за счет других. На первый взгляд произвольная форма ушной раковины – округлые складки и кромки – на самом деле отнюдь не случайна и призвана предотвращать искажение звука.

Второстепенная функция ушей – температурный контроль. В верхнем слое дермы располагается много кровеносных сосудов, и потеря тепла через них играет важную роль для многих биологических видов. Слоны, когда им жарко, своими огромными ушами обмахиваются. У нас такой возможности нет, но наши уши могут служить своеобразным сигнальным средством. Если женщина слишком распаляется в ходе эмоционального конфликта, ее уши могут стать ярко-красными. Это свойство было предметом комментариев с древних времен. Почти две тысячи лет назад Плиний писал: «Когда у нас краснеют уши, кто-то говорит о нас в наше отсутствие», а Беатриче в комедии Шекспира «Много шума из ничего» спрашивает: «Что за огонь в моих ушах?», когда ее обсуждают другие.

И наконец, с формированием мягких мочек наши уши приобрели дополнительную эротическую функцию. Такие мочки являются уникальной человеческой особенностью, отражающей его повышенную сексуальность. Ранние анатомы считали их бесполезными, полагая, что они годятся только для того, чтобы продевать в них украшения. Однако недавние исследования сексуального поведения показали, что при сильном возбуждении мочки набухают, к ним приливает кровь, и благодаря этому они становятся более чувствительными к прикосновениям. Ласки, посасывание и покусывание мочек во время любовной игры служат для многих женщин сильным сексуальным стимулом. Согласно данным Кинси и его коллег из Института сексуальных исследований, женщина может даже испытать оргазм в результате стимуляции ушей, правда, очень редко.