Дмитрий Казанцев - Яблочный пир. Книга-факсимиле

– Почему же, – спросил я, вы не выписываете из других мест уже привитые яблони? Ведь это было бы проще и надежнее?

Рудый безнадежно махнул рукой.

– Пробовал, выписывал. Не выдерживают, вымерзают. И досадно, что возишься с ними, кутаешь, обвязываешь, чтобы не замерзли, а они порастут год-два, много три, и гибнут. Вот почему я и решил перейти на выращивание яблонь из семян. Знаю, что большинство сеянцев погибнут или будут с никуда не годными плодами. А сколько-нибудь все-таки выберется из годных сортов. Их-то вот я и буду размножать уже прививкой.

Долго продолжалась наша беседа. Оказалось, что Рудый приехал из Западного края, где при каждом дворе разбит фруктовый сад. На Урале же никто не разводил садов, и все думали, что разводить яблони – напрасное дело: погубят морозы.

И вот он стал первый разводить у себя плодовые сады.

Прощаясь с хозяином, я попросил разрешения побывать у него весной и летом: как-то перенесут зимние морозы его яблони-малютки.

– Заходите, заходите. Здесь так мало людей, интересующихся плодоводством, ведь если и высаживают что-нибудь у себя, так только какую-нибудь черемуху да горькую рябину – и все этим кончается.

В начале мая я поехал к Рудому посмотреть, что делается в его саду. Меня очень интересовала участь тех жалких прутиков – сеянцев яблони, которые я видел в ноябре.

Когда я подошел к его усадьбе, глазам моим представилась такая картина. По всему угору, как муравьи, рассыпались школьники.

Одни копали ямки для посадки крыжовника, смородины, другие садили кусты, третьи поливали посаженное.

Там вскапывали грядки для пикировки сеянцев и для новых посевов, тут рассаживали на грядке прошлогодние сеянцы.

Рудый ходил среди них, указывая где, что и как садить, копать

– Ну, что, – спросил я, здороваясь с Рудым – как сохранились ваши питомцы?

– А вот, смотрите.

И он подвел меня к грядке, на которой зимовали сеянцы.

Все они были уже выкопаны, и больше половины их лежало хворостом, в куче, а остальные были рассажены пореже на другой грядке и уже стали двигаться в рост.

– Вот эти уже не погибнут от морозов. А погибнут – туда им и дорога, все равно из них ничего бы не вышло.

С той поры я часто стал бывать в саду у Рудого. Он и вся его семья, как муравьи, копошились на усадьбе.

Сад пополнялся все новыми и новыми сеянцами. Появились сеянцы груши, сливы, ореха грецкого, дуба, вяза, клена и других, редких на Урале деревьев.

Как-то в конце лета, в одно из моих посещений, Кузьма Осипович сказал мне:

– Ну, а теперь пойдемте, я угощу вас своими яблочками.

Мы пошли в сад. Яблони были немножко выше человеческого роста. На некоторых из них красовались чуть румянившиеся небольшие, в грецкий орех, яблочки.

Рудый сорвал одно из них и сказал:

– Вот, попробуйте.

Яблочко оказалось съедобным, но немного кисловатым.

Впервые ел я тогда уральские яблочки.

И в тот день твердо решил заняться их выращиванием.

Было это давно – в 1908 году.

Прошло с той поры пять лет. Жизнь моя складывалась так, что я никак не мог осуществить своей заветной мечты.

Чтобы заняться садоводством, надо было где-то крепко «осесть»: приобрести клочок земли.

В 1912 году поехал я в Екатеринбург. Работали мы с женой оба: я служил бухгалтером, жена учительствовала.

Через полтора года удалось приобрести клочок земли. Теперь можно было заняться выращиванием яблонь.

Я сообщил сразу же Рудому о своей радости. Он прислал мне саженцев всякого рода. Тут были и сеянцы яблони, и кустики крыжовника, смородины и барбариса.

Все это я прикопал в лежачем положении в землю и оставил так до весны.

Наступила весна 1914 года. Мой приятель, тоже садовод-любитель, получил откуда-то из-под Москвы около тридцати привитых яблонек разных сортов и охотно предоставил мне выбрать из них три яблоньки любого сорта. Я помнил, что у Рудого такие яблоньки вымерзали, но был убежден, что и среди культурных, привитых сортов можно найти такие, которые устоят против наших морозов.

Яблоки же Рудого мне не нравились: слишком мелкие и терпкие. Я мечтал о крупных, сочных, сладких яблоках.

Вот почему я с радостью выбрал у приятеля три яблоньки: Апорт, Грушовку и Боровинку.

Апорт, я знал, дает самое крупное красивое и вкусное яблоко. Боровинка намного уступает ему, а Грушовку взял наугад, не зная ее вкуса и только предполагая, что она чем-то схожа с грушей. К тому же она созревает уже в августе, раньше Апорта и Боровинки.

В начале лета приехал Рудый. Посмотрел он на мои культурные яблоньки и скептически усмехнулся:

– Ничего не выйдет. … Погибнут.

– Ну, и пусть гибнут. А попробовать все же следует, – ответил я.

– Я тоже в это дело не верю, – сказала моя жена: – не верю, что у нас будут свои яблоки. И смотрю на его работу в саду, как на пустое увлечение.

Никто из моих друзей и знакомых не верил в успех моего дела. Никто из них не рассказывал, чтобы в Екатеринбурге у кого-нибудь вырастали хорошие яблоки. Все уверяли, что здесь все культурные сорта вымерзали.

Спорить было бесполезно. Надо было на деле доказать, что я прав. Кто знает, почему у этих плодоводов погибали яблони? Может быть, они неумело обращались с саженцами и неумело выбирали сорта яблонь. Обычно деревца привозились прасолами-садоводами из Саратова, Сызрани и других городов Приволжья. В дороге они подсыхали и сажались в землю уже больными, с полузасохшими стволами и корнями.

«Нет, не климат Урала, не суровые наши морозы виноваты в гибели яблонь. Люди в этом виноваты. Они не умеют с ними обращаться, не умеют или не желают их беречь, чтобы сохранить их здоровье и жизненные силы, которые им так нужны для борьбы с нашими суровыми климатическими условиями», – думал я.

Опыта у меня еще не было, но была крепкая уверенность, что ошибаются в своих предсказаниях екатеринбургские «маловеры».

До моих посадок, в саду купленного мною дома росли тополя, липы, сирень, шиповник, рябина, вишня Каслинская, черёмуха, калина, бузина и малина красная и белая.

Прежний хозяин дома жил в другом городе, а тут жили только квартиранты: ломовой извозчик, слесарь, прачки. Помои выливали во двор и в сад. Отбросы валялись, где попало. Соседи, пользуясь тем, что забор упал, тоже сваливали отбросы на нашу усадьбу. Вместо сада была свалка нечистот.

Вот и принялся я за работу: Часть тополей вырубил, часть высадил на улицу, малину посадил рядом возле заборов, саженцы и яблоньки рассадил в разных местах усадьбы.

Теперь я все свободное от службы время проводил в саду. Работы в нем было уйма. Сколько было вывезено нечистот, камней, черепков и всякого мусора – уму непостижимо!

Зато как приятно было выйти в сад летом, когда зацвели сперва шиповник, потом липы, распространяющие повсюду свой медовый аромат.