Борис Шеватов - Леоново и Ростокино вчера и сегодня

Пережившая Смуту бывшая деревня, а теперь «пустошь Левонова» в середине двадцатых годов семнадцатого столетия была пожалована в поместье Ивану Никитичу Хованскому. В архивных документах его имя упоминается в 1625 году среди стольников с окладом в 40 рублей, назначенном в апреле 1623 года.

В это время правительство широко раздавало служилым людям запустевшие и не приносившие дохода дворцовые земли почти до 1627 года. После недавнего лихолетья государственная казна была практически пуста. И власти решились на довольно смелый шаг – часть земель вблизи столицы продать частным лицам и пополнить казну.

7 февраля 1628 года московским правительством был издан указ, разрешавший продажу порожних земель в вотчины «боярам и приказным людям и служилым и не служилым людям и мочным гостям по полторы десятины за рубль, чтобы из пуста в живущее выходило». Предоставляя право приобретать пустые земли, правительство, в общем, перекладывало заботу об их хозяйственном использовании на частных владельцев.

За год с небольшим в Московском уезде было продано 75 земельных участков. Владельцами их стали люди известные – это князь Д. М. Пожарский и боярин И.Н. Романов, Шереметевы, и другие видные деятели эпохи. Буквально накануне указа стольник князь Иван Никитич Хованский получил в поместье две дворцовые пустоши Коровью и Левонову на берегах Яузы, впоследствии ставшие частью усадьбы Леоново. Собственностью Хованского стали запущенные пашни и поросшие лесом» середние и худые земли..60 четей в поле, а в дву потому ж»… [2] старинная мера «четь» равнялась примерно половине гектара

В начале XVII столетия служилые люди, особенно близкие ко двору, получали от государства известное количество земли в поместье в пожизненное владение без права продажи и заклада. В свою очередь помещик обязался по первому зову в военную годину являться в поход с конем и доспехами да еще вооружить своих людей. Так благодаря поместной системе поддерживалось государево войско, которое собиралось при приближении неприятеля, и не было регулярным. Кроме того, люди родовитые получали земельные вотчины, которыми они могли распоряжаться по своему усмотрению – продавать, передавать по наследству.

Соседи Хованского по поместью – все важные государственные мужи, не говоря уже о том, что леоновский помещик был племянником Дмитрия Пожарского, героя 1612 года. Немаловажен и тот факт, что Иван Хованский был женат на дочери М.М. Салтыкова, родственника царя Михаила Федоровича Романова. Поместье Хованских Леоново на Яузе граничило с землями Троице-Сергиева монастыря, с его монастырским селом Ростокино и почти соприкасалось с владениями боярина Трубецкого (с. Алексеевское) и боярина Черкасского (с. Останкино) да с землями князя Пожарского (с. Медведково .)

Время от времени Иван Никитич Хованский обустраивал свое подмосковное поместье и в 1633 построил в Леонове деревянную церковь во имя Положения Ризы Пресвятой Богородицы. Однако служба государева требовала от него частых отлучек из подмосковной вотчины.

Прежде, чем мы перейдем к послужному списку боярина, несколько слов скажем об этой княжеской фамилии. Свое начало род Хованских ведет от великого князя Литовского Гедимина. Внук его Патрикей Александрович, князь Звенигородский, в 1408 году поступил на службу к великому князю Московскому Василию Дмитриевичу. А фамилия Хованские произошла позднее от прозвища внука князя Звенигородского Василия, который и стал потом главой рода.

Портрет Алексея Хованского.

Отец Ивана Хованского Никита Андреевич еще при первом Самозванце был воеводой в Нижнем Новгороде. А в 1607 году царем Василием Шуйским направляется на службу в Боровск и под Калугу. О его близости ко двору говорит тот факт, что на царской свадьбе он был один из двух «дружков» с И.М. Пушкиным. А его жена Дарья Михайловна, урожденная княгиня Пожарская, была одной из царицынских «больших свах». Родственные связи и личные качества помогали Ивану Никитичу Хованскому занять видное положение при дворе. Стольник и воевода, владелец села Леоново, успешно продвигался по карьерной лестнице. Ну а что представляла собой тогдашняя боярская дума и ее представители?

Любопытную характеристику им дает беглый подъячий Посольского приказа, дессидент Григорий Котошихин [3] Прим. Причина побега Котошихина неизвестна, хотя служба подъячих была не из легких. Известно, что в 1660 году он был бит батогами за то, что в одной важной посольской бумаге вместо слов «великаго государя – написал по ошибке великаго, а государя пропустил». . В книге, изданной в Швеции, он писал: «Иные бояре, брады свои уставя, ничего не отвечают, потому что цари жалуют многих в бояре не по разумению их, но по великой породе, и многие из них грамоте не ученые…, однако сыщется и окроме их кому быти на ответы разумному». Судя по всему, Иван Хованский был человеком деятельным и далеко не глупым. В его послужном списке – служба главным воеводой в Большом полку в украинных городах, когда ожидался приход крымцев и ногайцев. Служил исправно Иван Никитич в Туле и Боровске, и в Одоеве.

В подмосковную свою вотчину, к семье Хованский наезжал, когда позволяла служба. В те времена поместья служилых людей были своеобразными сельскохозяйственными фермами. Отсюда на обширные московские дворы возились всяческие продовольственные припасы. И дворы столичные, и подмосковные были тем самым местом, где в свободное время помещик оказывался в кругу домочадцев – жены и детей, куда приглашались гости. Отсюда служилые люди отправлялись в дальние пределы справлять царскую службу. Довольно редко их усадьбы были местом отдыха и развлечений. В свои вотчины приезжали, отпросившись, на несколько дней, чтобы осмотреть свое хозяйство да потешиться охотой.

С начала сороковых годов Иван Никитич Хованский в Москве, «перед государевыми очами». Поэтому дворцовые интриги его не миновали. При Алексее Михайловиче Тишайшем пришлось пережить Хованскому опалу и ссылку в Сибирь. Долгое время причину его ссылки в Пелым историки не могли объяснить. Лишь недавно обнаруженный документ – царский приговор боярину Ивану Хованскому проливает свет на белые пятна в его биографии. Иван Никитич оказался причастен к делу датского королевича Вальдемара (его прочили в мужья дочери Михаила Федоровича Романова – Ирине). Хованский и Стрешнев, видимо, пытались положительно повлиять на исход этого дела. Они поддерживали надежды царя, что королевич примет крещение. Но Вальдемар оказался крепким орешком.