Ольга Зиновьева - Москва. Наука и культура в зеркале веков. Все тайны столицы

Кроме того, продолжалась начатая М.Г. Рабиновичем разработка базовой отрасли всякой почти археологии – керамической стратиграфии. При её построении исходят из предположения, что фрагменты битой посуды, выпавшие в слой в любой части города в одно и то же время, имеют очень похожий состав. Обычно это допущение эмпирически подтверждается. Подсчитав количество черепков всех типов в слое и сравнив со слоями из других мест города, можно понять, когда они туда попали. Сравнив стратиграфические (то есть послойные) разрезы в нескольких районах и сопоставив их наборы фрагментов, можно составить общую типо-хронологию – ведь битой посуды много везде.

Однако как выделить отдельные типы и как их изначально датируют? Выделяют по качеству и форме сосудов (или их черепков), а дату получают, опираясь на другие находки (монеты, печати) того же слоя, на последовательность слоев и их связь с сооружениями, даты которых известны (есть и другие способы, но мы говорим сейчас о тех, что применялись в середине ХХ в.). Эту огромную работу по сопоставлению провел М.Г. Рабинович, опубликовав внутри сборника материалов по работам в Кремле (Древности. 1971) целую монографию с таблицами форм сосудов, статистическими формально-технологическими подсчетами фрагментов по слоям и с общей характеристикой городской стратиграфии. В основе лежали находки в Гончарной слободе, которая стала со второй половины XV в. настоящим фабричным районом и продолжала выпускать достаточно однородную керамику до конца XVII в. Параллельно этой работе Р.Л. Розенфельдт подготовил специальный свод и историю московской керамики (Розенфельдт Р.Л. 1968). Теперь стало возможным составлять типовые статистические таблицы, внося в их клеточки количество фрагментов из слоя. Такую работу мог делать студент-лаборант, на обучение которого уходило всего несколько дней, а результатом становилась точная дата слоя или сооружения в нём. Сегодня трудно себе представить, что таких таблиц ещё в 1950-х гг. просто не существовало, настолько прочно они вошли в практику современной полевой археологии.

Кроме керамики, изучали и другие предметы, прежде всего монеты и клады, состоявшие из них (и вообще ценных для наших предков предметов). Эти работы лежали в общем русле развития русской нумизматики и велись прежде всего в Историческом музее известным нумизматом А.С. Мельниковой; многие из работ того времени в переработанном виде выходят до сих пор (Векслер А.Г., Мельникова А.С. 1988. Veksler A.G., Melnikova A.S. 1993). Особое направление в археологии составило изучение древностей погребального обряда, прежде всего надгробий и каменных гробов-саркофагов. Первые обширные своды этих материалов принадлежали исследователям из музеев Б.В. Гиршбергу (Исторический музей) и Т.Н. Николаевой (музей г. Загорска, ныне Троице-Сергиеве); позже на их основе и с привлечением новых материалов появится специальная серия изданий [21] Беляев Л.А. Русское средневековое надгробие. Белокаменные плиты Москвы и Северо-Восточной Руси XIII–XVII вв. М., 1996; [Беляев Л.А., автор-составитель], Русское средневековое надгробие XIII–XVII вв. Материалы к своду. Вып. 1. М., 2006. .

Один из первых стратиграфических разрезов культурного слоя Москвы: 1953 г., раскопки М.Г. Рабиновича на устье Яузы (на месте дома на Котельнической набережной)

Конечно, археология – это не только вещеведение. Но переход от него к историко-культурным, социальным и даже топографическим обобщениям очень труден, поскольку археологический материал всегда очень дискретный: некоторые точки изучены подробно, но между ними – огромные пространства и периоды, о которых неизвестно ничего. Их можно соединять с помощью других, не-археологических, материалов (летописей и актов, карт и других изображений), но при этом возрастает опасность ошибок, многие пути оканчиваются тупиком или даже ловушкой, в которую попадает недостаточно подготовленный ученый. В то же время специалистов, одинаково уверенно чувствующих себя в вещеведении и стратиграфии, естественных науках и летописании или изучении актов, крайне мало, если они вообще есть. Поэтому доброкачественных историко-археологических обобщающих работ обычно публикуется немного, и очень жаль, когда они остаются неопубликованными.

Первая типо-хронологическая таблица керамики средневековой Москвы. М.Г. Рабинович, 1970-е гг.

Такой оказалась судьба одного из первых фундаментальных исследований по археологии Москвы – диссертация и книга Доротеи Александровны Беленькой, посвященная ближайшему к Кремлю древнейшему посаду, Китай-городу. По не имеющим отношения к науке причинам эта доброкачественная работа не была ни защищена, ни опубликована, хотя уже не одно поколение археологов активно пользовалось её архивной копией. Основанный на результатах уже знакомой нам работы Московской экспедиции в Зарядье, труд впитал данные надзора и на других строительных площадках. Фактически это была первая попытка составить историю большого и важного района Москвы на основе сводки археологических, текстовых и картографических данных. Беленькая сопоставила данные важных наблюдений Ф.А. Дубынина в области церковной археологии (остатки подклета храма Жён Мироносиц XV–XVI вв. и кладбища при ней, существовавшего 200–250 лет), определила методы восстановления уличной сети, усадебной застройки, благоустройства; гораздо подробнее были изучены вещи на посаде. Этот анализ позволил установить время формирования посада: не ранее XII–XIII вв.

Тем самым вносилась существенная поправка в господствовавшее после работ в центре города мнение М.Г. Рабиновича о существовании Москвы как города если не в X, то по крайней мере в XI в. Спорная тема приобрела в конце 1950-х – середине 1960-х гг. особую остроту. Раннюю дату отстаивали археолог Музеев Кремля в 1970-х гг. Н.С. Шеляпина (Владимирская) и А.Г. Векслер (он защищает её до сих пор; в популярной литературе она иногда встречается и сейчас). Однако на отсутствии в пределах центра Москвы культурного слоя и существенного количества находок не только XI, но и первой половины XII в. настаивала не только Беленькая, но и другие строгие аналитики-вещеведы (А.В. Куза, Р.Л. Розенфельдт, Т.В. Равдина). В наши дни общее углубление знаний о Древней Руси всё более убеждает в правильности их позиции. Её можно считать принятой в среде специалистов – достаточно назвать академика Н.А. Макарова, Т.Д. Панову [22] Панова Т.Д. Историческая и социальная топография Московского Кремля в середине XII – первой трети XVI в. М., 2013. и многих других (включая автора этой статьи); с ней всегда были согласны историки (М.Н. Тихомиров, в наши дни – В.А. Кучкин).