Олег Дамениа - Абхазия на рубеже веков (опыт понятийного анализа)

После окончания аспирантуры и защиты диссертации я опасался, что заниматься так полюбившейся мне профессией в условиях Абхазии будет трудно. Так оно и случилось. Вернувшись домой, я оказался в гуще политических событий, которые волнообразно разворачивались вокруг абхазо-грузинского противостояния. Смысл политики, проводившейся официальным Тбилиси в Абхазии, был довольно прост: огрузинивание абхазов, что, естественно, вызывало сопротивление со стороны абхазской общественности. В этих условиях мне, как и многим моим коллегам, часто приходилось работать над подготовкой различных политических документов, в том числе и письма, известного под названием «Письмо 130-ти».

В дальнейшем противостояние между Абхазией и Грузией нарастало, что в конечном итоге привело их к вооруженному столкновению в июне 1989 г. и войне 1992–1993 гг.

Все это не только отвлекало, но и лишало меня возможности заниматься философией. Только изредка мне удавалось тешить себя чтением сочинений древнеиндийских, древнегреческих авторов и европейских классиков. Особенно поражали и продолжают поражать меня Платон, Кант и Гегель. Но в последнее время я их читал не просто из «любви к искусству», а в связи с реальными жизненными событиями, участником которых мне часто приходилось бывать. В таком ракурсе я лучше стал понимать сложнейшие философские тексты. В то же время с высоты философских абстракций становилась все более заметной невидимая часть айсберга. Из глубины веков, а то и тысячелетий, философская мысль порой высвечивает такие реалии нашей современной жизни, понять которые обычное сознание не в силах.

Здесь нельзя не вспомнить Платона, сочинения которого, в частности «Законы», написанные 2500 лет назад, звучат и сегодня так, будто их автор жил и творил в послевоенной Абхазии. Они – самый обстоятельный и исчерпывающий ответ на вопрос: что нам сегодня надлежит делать для благоустройства своего общества? Всех тех, кого поистине тревожит судьба современного абхазского общества, я отсылаю к философскому наследию древнегреческого жреца истины, который и сегодня может помочь нам, как никто другой, в понимании нашей жизни.

Именно платоновская метода часто помогала мне вести определенное («включенное») наблюдение за действиями людей. Она позволяла мне раскрывать в какой-то степени смыслы, которые были сокрыты в этих действиях и мотивировали их. Можно проиллюстрировать эту мысль и своими личными наблюдениями. Я был очевидцем и участником трагических событий начала грузино-абхазской войны. Я видел, как мирные люди, в их числе и мои студенты, шли на фронт, не имея ни оружия, ни элементарных представлений о войне. Шли они, чтобы разоружить врага и вооружиться самим! Причем шли они не по приказу, невыполнение которого грозило им суровым наказанием, а по собственному желанию! Значит, это был их свободный выбор. Но ведь шли они на верную смерть! Что же ими двигало? Какая же сила заставляла их идти на верную смерть? Во имя какой более высокой ценности они готовы были рисковать своей жизнью? Есть ли в иерархии ценностей человека вообще еще нечто такое, что имеет для него большую значимость, чем его жизнь .?

Как видно, в экстремальных условиях войны люди начинают действовать неординарно. Это делает более прозрачным то, что обычно скрыто в их действиях, а потому не всегда адекватно осознается ими. В этом плане показательным оказался и кризис, разразившийся на рубеже веков, – и не только в бывшем Советском Союзе. В условиях кризиса, продолжающегося еще сегодня, людям также приходится мыслить и действовать необычно. Понять их действия привычным способом крайне сложно. Приходится искать новые подходы, по-новому читать тексты, подтексты и контексты социальной жизни людей.

Более того, на рубеже веков мы оказались перед новым вызовом: как мы, абхазы, собираемся жить дальше! Одного только политического самоопределения, как видно, оказалось недостаточно. Возникла острая необходимость и в культурно-цивилизационном самоопределении. От нас требовалось ответить на вопрос: кто мы, абхазы, и чего мы хотим ? Сегодня от нас уже требуется оценить свой человеческий потенциал, ибо только на его основе может быть обусловлена целесообразность самой идеи абхазской государственности и ее независимости. Без собственной интеллектуальной базы государство не может иметь смыслообразующего начала, и оно (государство), тем более такое маленькое, как абхазское, может превратиться в предмет различных геополитических игр.

Ситуация, сложившаяся в последние десятилетия в Абхазии и вокруг нее, оказалась, как видно, неординарной, весьма острой и неоднозначной. Вопрос «Быть или не быть абхазскому народу?», несмотря на последние завоевания, по-прежнему продолжает висеть над нами, как дамоклов меч. Абхазская общественность осознает эту угрозу, но не знает, как ее отвести. Эта книга в какой-то степени является ответом на вызов исторического времени.

Современное состояние абхазского общества, в условиях которого писалась книга, не могло не наложить определенного отпечатка на нее. Вследствие этого она не похожа на обычное академическое издание. Такое издание, как правило, снабжается специальным научным аппаратом (терминологией, обширной библиографией, комментариями и др.). По стилю изложения книгу следует отнести к научно-популярному жанру.

Однако это не означает, что я пренебрегал академическим подходом. Напротив, в меру своих возможностей я придерживался современных научных требований. Потому изложенная в книге концепция – это не субъективная позиция автора, а продукт научного анализа.

Выбирая такой жанр, я исходил из степени значимости анализируемой в книге тематики, которая была, повторяю, как бы «навязана» самой жизнью. В силу этого обстоятельства возникла острая необходимость в расширении читательской аудитории. Ведь к судьбе культуры имеют отношение не только ученые, которые ее изучают. Круг специалистов, имеющих профессиональный интерес к культуре, гораздо шире, чем узко академический. Именно тем, кто имеет профессиональное отношение к абхазской культуре, в первую очередь, и предназначается данное издание.

При этом свою основную задачу я видел не столько в скрупулезном изучении фактов абхазской культуры и выстраивании их в определенную систему, сколько в изложении самой идеи (концепции, версии) книги, как бы в «чистом виде». В наших представлениях об абхазской культуре больше всего не хватает как раз ее понимания. Именно через формулирование рабочей версии мыслится мне достижение понимания абхазской культуры в ее системной целостности. Собственно, в этом и состоит замысел книги.