Шайзада Тохтабаева - Этикетные нормы казахов. Часть I. Будни и праздники

Особое место в традиционной культуре народов кочевого мира занимает образ коня, культ которого восходит к древнейшим временам. В сакские времена конь непосредственно связывался с культом Солнца [Геродот, 1972, с. 79]. В образе скакуна ( жүйрік ат ) отражен реликт тотемических представлений, а сам он занимает третье место среди семи сокровищ. В казахском устно-поэтическом, изобразительном, музыкальном творчестве, в народных обычаях и обрядах образ коня занимает довольно значительное место. Конь выступал в качестве главной «фигуры» во многих важных жизненных событиях: при рождении человека, возрастных его переходах, на свадьбе и похоронах. Коню посвящен специальный праздник кумыса ( қымыз тойы, бие тойы, бие мұрындық ). Любимые ребенок и конь непременно постоянно носят при себе амулеты: лошадь – на челке (изредка – на гриве), а для ездока амулеты прикрепляются на уздечке. Связь коня с человеком и его преданность хозяину отмечали путешественники [В странах, 1888, с. 44]. В казахском эпосе образ коня занимает важное место: воспевается его ум, красота, стремительность. Кроме того, существовала убежденность в соотнесенности хорошего коня с жизненной удачей мужчины.

Еще в XVI веке Касымхан говорил: «Мы – жители степи; у нас нет ни редких, ни дорогих вещей, ни товаров; главное наше богатство состоит в лошадях; мясо и кожа их служат нам лучшею пищей и одеждой, а приятнейший напиток для нас – молоко их, и то, что из него приготовляется, в земле нашей нет ни садов, ни зданий; место наших развлечений – пастбища скота и табуны коней, и мы ходим к табунам любоваться зрелищем коней» [Материалы по истории, 1969, с. 226]. Многие путешественники отмечали, что казах без коня становился слабым и беззащитным: «Неприлично пешком ходить – всюду верхом (хотя бы и езды было несколько минут)» [Кушнер, 1928, с. 129].

Казахская пословица гласит: «Если есть конь, то праздников много, если есть пища, то друзей не счесть». От численности скота зависело благополучие семьи, рода, племени. Именно в связи с этим существовали оценочные мотивы и этикетные правила, касающиеся вопросов и ответов относительно поголовья. Об этом пишет А. И. Левшин: «Однажды спросил я одного владельца 8000 лошадей, почему он не продает ежегодно по некоторой части табунов. Он отвечал мне: “Для чего стану я продавать мое удовольствие? Деньги мне не нужны; я должен запереть их в сундук, где никто не увидит их. Но теперь, когда табуны мои ходят по степям, всякий смотрит на них, всякий знает что они мои, и всякий говорит, что я богат”» [Левшин, 1996, с. 327]. В связи с важной ролью коня в жизни казаха возникли различные суеверия и запреты, касающиеся этого животного, на определенные действия или слова. Приведем некоторые из них: «Если перешагнуть через укрюк – у кобылы произойдет выкидыш», «Чужому человеку не дают пройти между пасущихся коней, боясь сглаза, поэтому ведут его в обход» [Токтабай, 2004, с. 53].

«Верховая лошадь, – отмечает В. В. Радлов, – гордость девушки и юноши. Хваля коня, выражают похвалу всаднику, и оскорбляют его, осуждая его коня. Нанести удар чужому коню – значит нанести удар всаднику» [Радлов, 1989, с. 282]. Бить чужого коня согласно степному этикету – значит оскорбить честь хозяина [Липец, 1984].

В пословице «Лошадь пестра снаружи, человек – изнутри» [Токтабай, 2004, с. 31] содержатся указание на сложность характера человека и намек на приоритетную позитивную оценку коня. Иногда идентифицируют черты хозяина и коня, а качества человека экстраполируют на коня. Считается, что характеры коня и хозяина схожи: у нервного хозяина и конь нервный, у спокойного – смирный. Казах обижается на мелочи и долго не общается с обидчиками, конь тоже не забывает обиду [Токтабай, 2004, с. 47].

Важная роль коня в жизни казаха объясняет художественное великолепие конского снаряжения. Элементы конской сбруи наделялись определенной символикой, что подробно рассмотрено в монографии автора [Тохтабаева, 2005, с. 297–306].

Запрещалось небрежно относиться к конскому снаряжению: седлу, уздечке, подпруге, стремени. Ч. Ч. Валиханов описывает народный казахский обычай, когда при отчуждении из табуна лошади, берут клок волос от гривы и, смочив в слюне животного, кладут в карман; этот обычай называется «брать слюну» [Валиханов, 1961. Клятвы, с. 484].

Запрещалось хлестать голову коня уздечкой (уздечка воспринималась как символ конской головы, поэтому существовал запрет бить подобное подобным). Плеть с запахом пота священного животного – коня – считали обладающей защитной силой.

На четвертом месте в системе ценностей у казахов была ловчая птица, на пятом – гончая, на шестом – ружье. Охота для богатых казахов была любимым развлечением, а для людей с более низким уровнем достатка и профессиональных охотников – дополнительным источником материального дохода. Именно поэтому владение зорким соколом ( қыран бүркіт ), гончей ( кұмай тазы ) и метким ружьем ( түзұ мылтық ) было не только знаком престижа, но и необходимостью. «Чтобы заполучить щенка хорошей собаки, казахи давали что-нибудь взамен. Предмет обмена носил название карғыбау («ремешок-ошейник»)» [Токтабай, 2013, с. 131]. Обратим внимание на то, что в казахском фольклоре есть песни, выражающие скорбь по поводу гибели коня и ловчей птицы [Сильченко, 1968, с. 143]. Ружье представляло собой ценность при продолжавшихся военных столкновениях.

Черный котел ( қара қазан ), располагающийся в системе ценностей казахов на седьмом месте, символизировал благополучие и достаток в семье. Этот предмет имел особую символику, что будет рассмотрено далее.

В прошлом обязательной частью категории счастья являлась многочисленность здорового скота ( мал аман ), от этого зависела и сама жизнь человека. В кочевых условиях казахи получали от домашних животных не только пропитание (мясо, молоко, масло), но и шерсть для домашнего текстиля, шкуры для шитья одежды, кость для изготовления предметов быта и их декора. В связи с этим живность оценивалась выше человеческой жизни, что определило обожествление и возведение скота в культ. В былые времена это отражалось в обычае приветствия: вначале спрашивали о благополучии и здоровье скота, а затем – о семье и детях. Казахская пословица « Қатын малда, бала белде » («Жена – в скоте, дети – в тебе») отражает реалии прошлого времени, когда жену можно было купить за скот и иметь от нее детей [Валиханов, 1961. Географический… с. 322, 325].

В обычаях, обрядах и, соответственно, в этикете казахов прослеживаются реликты тотемистических представлений, связанных с образами коня, птиц, барана, змей и других животных. Так, например, существует этикетное правило – вешать на шею ребенка амулет, внутрь которого кладут волосы из конской гривы, лошадиной челки [Токтабай, 2004, с. 51] или овечью шерсть. Мотив тотемистической защиты прослеживается в обычае, бытовавшем у казахов в XIX веке, о чем сообщает В. фон Герн: «У казахов… существует способ избежать кары небесной за ложную присягу… если перед этим, зарезав белую кобылицу, с молитвами поесть ее мясо» [Фон Герн, 1899, с. 10–12]. Этот яркий по семантическому содержанию обычай является реликтом тотемистических представлений древних тюрков.