Коллектив авторов - Сборник рефератов по истории. 9 класс

Почти единодушное одобрение Думой кадетского проекта «Ответного адреса» правительство и высшие сферы восприняли как прямой вызов. Царь демонстративно отказался принять делегацию депутатов Думы, которая должна была лично передать ему этот документ, а в «Правительственном Вестнике» началась публикация телеграмм монархических организаций с требованием роспуска первого российского парламента.

Однако это было еще лишь самым началом конфликта. Беседуя 6 мая во время завтрака у царя в Петергофе с военным министром А. Ф. Редигером, председатель Думы кадет С. А. Муромцев сказал ему, что Дума «готова уважать сильное правительство, которое твердо и с убеждением будет проводить свои взгляды» [85] Тютюкин С. В. Указ. соч. С. 29. . Муромцев высказал также мнение, что парламент нужно поскорее занять конкретной работой, и тогда он быстрее дифференцируется на партийные фракции, с которыми правительству легче будет иметь дело. Редигер немедленно сообщил об этом разговоре премьер-министру И. Л. Горемыкину, но тот явно не торопился воспользоваться советом думского лидера.

Ситуацию усугубляла также неготовность императорского правительства к созыву Государственной думы: накануне этого события был сменен Кабинет министров, и новые члены правительства еще не вошли в курс дела. Поэтому, хотя император еще в сентябре 1905 г. предписал министрам «озаботиться, чтобы Государственная дума, как только она соберется, могла немедленно приступить к обсуждению и разработке законопроектов, имеющих общегосударственное значение» [86] Цит. по: Демин В. А. Указ. соч. С. 74. , в нее первоначально не было внесено никаких правительственных законопроектов, а потом внесли 2 весьма маловажных, что было сочтено депутатами, собравшимися радикально изменить Россию, издевательством, хотя министры отнюдь не имели это в виду.

Прошла всего неделя, и в Таврическом дворце разразился новый скандал, связанный теперь уже с ответом правительства на адрес Думы. Правительственная декларация, оглашенная 13 мая 1906 года председателем Совета министров И. Л. Горемыкиным, носила подчеркнуто агрессивный характер. В этом проявились и общий курс внутренней политики правительства после подавления декабрьских вооруженных восстаний в стране, и нескрываемое раздражение царя и камарильи, вызванное «Ответным адресом» Думы, и личная антипатия Горемыкина к «народным избранникам», треть из которых, по его мнению, «просилась на виселицу» [87] Тютюкин С. В. Указ. соч. С 29. .

Поэтому неудивительно, что правительственная декларация вызвала нескрываемое разочарование, раздражение и протест депутатов Думы. Как заявил депутат от тамбовских крестьян трудовик И. Т. Лосев, «листок», оглашенный Горемыкиным с думской трибуны, «помутил глаза и сердца крестьян». Кадет Ф. И. Родичев выразил глубокое разочарование по поводу того, что «вместо сотрудничества мы встречаем со стороны власти отпор», а его товарищ по партии «Народной свободы» В. Д. Набоков торжественно провозгласил: «Исполнительная власть да покорится власти законодательной» [88] Там же, с. 31. .

В итоге кадеты проголосовали за «трудовическую» резолюцию, в которой выражалось «полное недоверие к безответственному перед народным представительством министерству» [89] Там же, с. 31. и выдвигалось требование заметить его правительством, пользующимся доверием Государственной Думы. Заметим, что требование отставки правительства Горемыкина выдвигалось в Думе и позже.

Между тем ни закон, ни практика не предписывали ему уходить в таком случае в отставку. Правительство и не ушло. Это вызвало возмущение в Думе. Очевидно, что правительство не сможет длительное время управлять страной при отрицательно к нему относящейся законодательной власти: она будет отклонять законопроекты, необходимые для проведения в жизнь курса правительства. Однако такой путь свержения кабинета требовал времени. Думцы ждать не хотели и начали бороться с министрами методом площадной брани. Их и их представителей встречали в Думе криками: «В отставку!», «Погромщики!», «Убийца!», «Палач!», «Вон его!», «Разбойник!», «Долой!» и т. п. А представителю военного министра генерал-лейтенанту Павлову путем обструкции не дали говорить. Предлагалось не давать министрам слова и даже предъявить им запрос: «Скоро ли они уйдут?». Лидер одной из крупнейших фракций Алексей Аладьин даже угрожал министрам физической расправой в Думе. Такое обращение подрывало престиж министров в общественном мнении. Министры терпели подобное обращение лишь из-за страха перед революцией, которая, однако, к этому времени была в основном подавлена [90] Демин В. А. Указ. соч. С. 74. .

По рекомендации Горемыкина члены кабинета перестали посещать Таврический дворец, а 28 мая министр народного просвещения Кауфман как бы в насмешку направил в думу два «вермишельных» законопроекта: об учреждении частных курсов с программой преподавания «выше средних учебных заведений и об отпуске средств на переоборудование пальмовой оранжереи и постройку прачечной при Юрьевском университете» [91] Тютюкин С. В. Указ. соч. С. 33. .

Законодательная инициатива самой Думы была ограничена. Достаточно сказать, что кадеты считали большой победой уже одну только возможность предварительного выяснения в Думе сущности внесенного законопроекта до истечения месячного срока, в течение которого он должен был рассматриваться соответствующим министром. Не будь этой уловки, придуманной кадетскими юристами, Думу ждала бы настоящая стагнация, ибо министры, получив соответствующий запрос, отнюдь не торопились санкционировать его обсуждение в Думе. За все время работы ею был принят, прошел Государственный совет и был подписан царем лишь один закон – об ассигновании 15 млн рублей на помощь голодающим. Почти три десятка других законопроектов так и остались в ее комиссиях, а законопроект об отмене смертной казни, принятый Думой 19 июня, был отклонен Государственным советом.

30 мая 1906 г. П. Н. Милюков опубликовал в газете «Речь» – печатный орган кадетов – статью «Первый месяц думской работы», где со ссылками на печать различных политических направлений сделал попытку оценить сложившуюся ситуацию. Старый режим, писал Милюков, не только не исчез, но еще сильнее, чем прежде, дает о себе знать смертными казнями, ссылками, арестами, военными судами. С другой стороны, народ волнуется тоже еще больше, чем раньше: вновь началось и грозит усилиться аграрное движение, появились признаки революционного брожения в армии, растет число террористических актов, хотя формально партия эсеров и вынесла решение об их приостановке [92] Там же, с. 35. .