Надежда Соболева - Очерки истории российской символики. От тамги до символов государственного суверенитета

Вопрос об «итальянском следе» [329] Потин В. М . Итальянский след в русском денежном обращении XI–XVII вв. // Научная конференция памяти Матвея Александровича Гуковского. Тезисы докладов. СПб., C. 22–23. в русском денежном деле XV в. поднимался неоднократно. Прежде всего речь шла об авторах двух золотых монет времени Ивана III – «угорском золотом» и «корабельнике». По поводу их авторства и времени изготовления нет единого мнения, однако предположительно «угорский золотой» – подражание венгерскому дукату – чеканил итальянец Якопо [330] Он же . Венгерский золотой Ивана III // Феодальная Россия во всемирно-историческом процессе. М., C. 284–286. , а «корабельника» выпустил в Москве, по мнению И. Г. Спасского, также, «скорее всего, итальянец» [331] Спасский И. Г . Монетное и монетовидное золото… C. 118–120; Он же . Московский «корабельник» XV века // Сообщения Государственного Эрмитажа. XLII. Л., C. Иное мнение об авторстве и месте чеканки золотых монет с именем Ивана III высказывал М. А. Львов: Львов М. А. О месте чеканки золотых монет с именем Ивана III // Труды Государственного Эрмитажа. XXI. Л., C. 106–110. .

Многие итальянцы, в том числе монетные мастера, переместились с Крымского полуострова в Москву после захвата Каффы и других итальянских колоний турками в 1475 г.

А. С. Мельникова считает, что каффинским денежникам нетрудно было приспособиться к московскому монетному делу, ибо техника чеканки каффинских и московских монет была одинаковой: и те и другие чеканились из серебряной проволоки, штемпели резались от руки, рисунок и надписи их были весьма примитивными [332] Мельникова А. C . Московия и Италия (русско-итальянские связи в эпоху Средневековья по нумизматическим данным) // Деньги и кредит. № C. 72. . Возможно, что среди обычных денежников был и выдающийся гравер. Но есть и другая версия, которая кажется более правдоподобной.

К концу 80-х гг. XV в. огромное количество художественных ценностей, драгоценных металлов из присоединенных Новгорода и Твери сосредоточивается в Москве, что было одной из причин создания Иваном III в Кремле художественных мастерских [333] Николаева Т. В . Прикладное искусство Московской Руси. М., C. 196–203. . В них трудились русские, а также иностранные мастера, которых Иван III приглашал из разных стран Европы. Известно, что он приказывал найти в Германии «серебряного мастера хитрого, который умел бы большие суды делати да и кубки, да и чеканити бы умел и писати на судех» [334] Памятники дипломатических сношений древней России с державами иностранными. СПб., Стб. 19. . Еще в конце 70-х гг. в Москве делал сосуды и другие изделия для великого князя мастер Трифон – ювелир из Котора, с далматинского побережья, славянин или грек [335] Барбаро и Контарини о России. К истории итало-русских связей в XV в. Л., C. 227. . В 1490 г. в Москву выехал из Рима серебряник Христофор с двумя учениками, тогда же прибыли «немчин из Любека» Альберт, Карл с учениками из Милана, грек Петр Райко из Венеции. В том же году вместе с архитектором Пьетро Антонием Солари прибыл его ученик Джан Антоний (Замантоний), которому, по-видимому, принадлежит «денга Заманина», чеканенная в начале XVI в. [336] Чупашкина А. Н . Денга «дозор» Ивана III // Государственный Владимиро-Суздальский историко-краеведческий и художественный музей-заповедник. Материалы исследований. Владимир, C. 49–55. Известно, что резчиком монетных штемпелей был и сам великий Аристотель Фьораванти, еще в юности, согласно требованиям своей эпохи, приобретший основательные познания в области чеканного дела и, как полагают, получивший от венгерского короля Матиаша Корвина разрешение на выпуск золотых и серебряных монет или медали с королевским изображением [337] Снегирев В. Л. Аристотель Фиораванти и перестройка Московского Кремля. М., C. 29, 35; Земцов С. М ., Глазычев В. Л . Аристотель Фьораванти. М., C. 5, 54–55. .

Естественно, здесь указаны имена мастеров, имевших отношение к серебряному или монетному делу. Как видим, большинство из них итальянцы, которые снискали в этот период известность в Европе и как прекрасные зодчие, и как медальеры. Проявили ли они себя в этом качестве при дворе Ивана III? Вполне можно допустить, что среди приезжих специалистов были не только искусные серебряных дел мастера, но и собственно граверы. В этом плане показательно, что много лет спустя именно резчики монетных штампов (матриц) – граверы – названы «фряжских резных дел мастерами», в отличие от серебряников [338] Орешников А. В . Василий Андреев, резчик монетных штампов // Сб. статей в честь графини П. С. Уваровой. М., C. 291–292. .

Как правило, когда речь идет о приглашенных Иваном III итальянских мастерах, конкретно указываются объекты их архитектурных и строительных деяний в Кремле. Однако в последнее время выявляются все новые художественные памятники, к которым могли приложить руку «итальянские мастера, работавшие на Боровицком холме» [339] Ухова Т. Е. О характере преломления итальянских орнаментальных образов в русской рукописной практике // Государственные музеи Московского Кремля. Материалы и исследования. Вып. III. М., C. 154–164. . Анализ оттиска печати 1497 г., на котором, по нашему предположению, изображался св. Георгий, разящий дракона, позволяет сделать вывод, что матрица для печати была изготовлена иностранным мастером, ибо не были соблюдены православные каноны в изображении святого. Над головой всадника отсутствует нимб, обе руки охватывают копье, которое поражает дракона не в глотку, как в современных русских вариантах «Чуда о змие», а в шею. Драконоборец кажется длинноногим благодаря короткому военному одеянию. По своей стилистике (в изображении подчеркнута мощь человека, его физическая сила, воля, напор), также отличающейся от русской иконописной трактовки, святой всадник более всего напоминает произведения западноевропейского ренессансного искусства, прежде всего итальянского. От готического всадника его отличает открытое лицо, характерное для антропоцентричного итальянского искусства Возрождения [340] Смирнова И. А. Искусство Италии конца ХШ-XV веков. М., C. 61. .

Битва Георгия с драконом стала сюжетом многих художественных произведений (живопись, скульптура) европейского Возрождения. Но именно в Италии, как пишет В. Н. Лазарев, в Георгии «наиболее полно воплотился новый гражданский идеал». Сильный, смелый герой «готов отразить любой натиск, любую атаку, готов сложить голову, защищая свою Родину, свой родной город» [341] Лазарев В. Н . Начало Раннего Возрождения в итальянском искусстве. М., C. 104. . Эти слова известный искусствовед написал о произведении основоположника ренессансной скульптуры Донателло (статуя св. Георгия и рельеф «Битва Георгия с драконом» из церкви Ор Сан Микеле во Флоренции). В скульптуре и живописи Италии образ Георгия Драконоборца получил разнообразные воплощения [342] Taube O. F ., von . Op. cit. S. 62–99. . Однако в контексте общих принципов искусства Возрождения, которому свойственно вкладывать в художественный образ земное содержание, а не отвлеченную религиозную идею, при изображении Георгия, поражающего дракона, на первый план выдвигается героическая и патриотическая характеристика святого воина. Религиозное содержание отступает настолько, что герой легенды трансформируется в человека, побеждающего в битве врага.