Александр Андреев - Строгановы

Аника Строганов первый из купцов организовал крупную пушную торговлю с «сибирскими инородцами», жившими между Обской губой и низовьями Енисея – эту местность русские называли Мангазеей.

«В ней не существовало никакой власти: дикие инородцы, «югра» и «самоядь», бродили по тундре и вели меновый торг с проникавшими туда русскими людьми. Обилие мехов ценнейших сортов делало эту местность «золотым дном, своего рода Калифорнией», куда жадно стремились за добычей драгоценного пушного зверя русские люди, истощившие к XVI веку зоологические богатства Беломорских побережий. От удачно поездки в Мангазею можно было сразу разбогатеть. Вот что, например, вывез оттуда московский ревизор, посланный по службе в Иангазею в 1625 году и тайно захвативший с собою для собственного оборота 4 бочки вина и снаряд для «самогонки»: он привез 15 сороков соболей, 25 «недособолей», 724 выимка собольих, более 900 пупков (ремней из шкурок, с брюшка), более 100 белых песцов, 6 голубых песцов, 15 бобров, 162 заечины, несколько меховых одеял, кафтанов и шуб, 16 пластин собольих и много «всякого лоскута» и более дешевых мехов.

В Мангазею вели многие пути. Один из них шел с реки Печоры в реку Усу, «а по Усе-реке вверх до устья Соби-реки, а из Соби-реки в Ель-реку до Камени (Уральского хребта) до волоку, а через Волок через Камень в Собь в другую реку, а Собью реку вниз до Оби Великой». Это был Северный путь, на котором с течением времени возник городок Обдорск на Оби против Собского устья. Второй путь шел южнее: с реки Вычегды «на реку Вымь, с Выми на реку Турью, а с Турьи на Печору, а с Печоры через Камень», вероятно, по реке Щугуру и реке Сосьве в Обь. На этом пути около 1594 года стал город Березов. Еще южнее наметилась третья дорога – с реки Камы по реке Тавде или Туре и реке Тобол и по Тоболу в Иртыш и Обью до Обской губы. Все эти дороги были трудны; на них были многие «злые места». Южный путь был наиболее удобен, но и наиболее долог; в кроме того, на нем расположилось «Сибирское царство», сквозь которое не всегда можно было пройти от татарских насилий. Неудобства этих «сухих дорог» заставляли русских промышленников, идущих в Мангазею, выбирать морской путь. В «большое море окиян» выходили из Северной Двины, из Холмогор, или из «Кулойского устья» (из реки Кулоя): или из «Пуста-озера» (из Печеры), и «бежали парусом» в Карскую губу. В эту губу впадала речка Мутная, которая верховьями своими, через озера, сближалась с речкой Зеленой, текшей в Обскую губу. Между Мутной и Зеленой был «сухой волок», «а сухого волоку от озера до озера с полверсты и больши, а место ровное, земля песчана». Перебравшись через волок, выходили Зеленой рекой в Обскую губу, не огибая полуострова Ямала, и шли в Тазовкую губу, где уже была Мангазея. Путь этот был тоже нелегок, и здесь встречались всякого рода трудности и «морем непроходимые злые места». Но морской ход давал возможность перебросить сравнительно большие грузы в относительно короткий срок, «поспевают морем в Карскую губу от города Архангельска в две недели»; и столько же надобно времени на остальной путь: в итоге «поспеть от Архангельского города в Мангазею недели в полпяты мочно». Конечно, четыре с половиною недели немного сравнительно с тем, что с Камы в Мангазею надо было идти два с половиной месяца. Так как на всех путях идущих ожидали всякого рода опасности и трудности и от природы, и от лихих людей, то морской путь с его льдами, штормами и противными ветрами не казался хуже других, и промышленники предпочитали пользоваться именно им.

По мнению хорошо знавшего русскую жизнь XVI века голландца Исаака Массы, именно от торга с самоедами на низовьях Оби и пошло богатство Аники Строганова, ибо он сумел ранее других людей пробраться на Обь и наладить там обмен драгоценных мехов на дешевые «немецкие» безделушки и иной русский товар. Так выясняется значение для строгановского хозяйства далекой Мангазея, и становится понятным обращение Грозного именно к Строгановым за наиболее ценными сортами пушнины, «за дорогими соболями одинцами». Сидя на Вычегде в своем Сольвычегодском хозяйстве, Строгановы для сношений с Мангазеей должны были пользоваться как «сухими дорогами», шедшими туда через Печору и «Камень», так и морским путем. Когда же они завели хозяйство в Пермском крае, на Каме и Чусовой для них с 1560–1570 годов получил значение и тот южный путь, который выводил на Иртыш и Обь по рекам, близким к их новой вотчине, скорее всего – по Туре» (69).

Торговля мехами была значительно увеличена. Склады пушнины находились во всех строгановских вотчинах, ставшими с 1573 года постоянными поставщиками мехов для царского двора.

«Вооруженные ватаги повольницы новгородской не всегда мирно, чаще с угрозой и прямым примучиванием, производили односторонне выгодный для себя промен пушнины. Аника в первой половине XVI века был одним из первых купцов, применивших новые методы в такой хищнической торговле, привычной, а потому и обычной. Аника постарался перейти в своих сношениях с инородцами от вооруженного насилия к добровольным сговорам, создавших видимою выгоду для постоянно притесняемого прежде контрагента сделки [Прим. 15]. Смелая предприимчивость, неустанная жажда барышей, уменье организовать сложную экспедицию в далекую Сибирь [Прим. 16], наличность в составе дворни Аники инородцев и даже иноземцев, владевших туземными и русскими языками, готовность рисковать и в то же время решительность, осмотрительность и осторожность в действиях, и, наконец, необходимый для налаживания большого торгового предприятия капитал – все эти характерные черты хорошего хозяина у Аники были налицо. Проложив себе дорогу в Сибирь, познакомившись с нею через своих агентов, Аника, через некоторое время, часть своих хозяйственных расчетов начинает строить и в других территориальных областях. Разумеем здесь заведение им Пермских вотчин, земли для которых, заранее осмотренные и оцененные, в большом количестве Аника получает пожалованными от царя Ивана Грозного на имя своих сыновей с 1558 года. С этого года внимание Аники начинает двоиться: почасту живя в Пермских вотчинах со своими сыновьями Яковом и Григорием и налаживая здесь хозяйство сразу с широким размахом, заводя ряд соляных и железоделательных промыслов и устраивая пашню и новоприбылое население, Аника на время своих отлучек, оставляет в своем родовом гнезде третьего своего сына Семена и тем не менее не упускает из виду налаженные дела в Соли Вычегодской, постоянно заботясь о их улучшении и расширении» (3).

Строгановы постоянно выполняли поручения Ивана Грозного о поставках для царского двора – царские дьяки писали Якову и Григорию 1 октября 1574 года: «Чтоб есте купили часа того пуху гусина доброго, мелкого, нового, чистого – пуд с пять или больше, а денег послали есми к вам 20 рублев, и вы бы однолично нового пуху купили и прислали тот пух к нам с Шестаком с Васильевым наборзо» (7).