Александр Андреев - Русский народ и его идея: терминология, исследование, анализ

В исторической науке давно уже отмечено, что в XII-XIII веках название "Русь" обозначало вполне определенную страну – собственно Киевскую землю. Примеров подобного словоупотребления можно указать немало и притом в разных русских памятниках. Так, Лаврентьевская летопись, памятник владимиро-суздальского происхождения, рассказывает о походе киевского князя Святослава Всеволодовича и сожжения города Дмитрова: "Пожга Святослав город Дмитров, возвратится опять в Русь." И это не случайное, а общепринятое выражение владимиро-суздальских памятников. После смерти Андрея Боголюбского на совещании во Владимире говорилось: "Князь наш убьен, а детей у него нету, сынок его в Новегороде, а братья его в Руси". Итак, Владимиро-Суздальская земля – не Русь, а Русь – это южные княжества, где живут братья Андрея.

Подобное же словоупотребление видим в Новгородской земле. Для новгородца под Русью понималась Киевская земля. Можно привести ряд выражений, характерных для новгородского понимания слова "Русь", но ограничимся двумя примерами. В 1135 году "иде в Русь архиепископ Нифонт с лучшими мужи". В 1142 году сообщается, что новгородцев не пускали из Руси, пока они не приняли князя Святополка. В отличие от жителей южной Руси, которых называли русинами, новгородцы называли себя словенами. Это противопоставление русина словенину с наибольшей четкостью бросается в глаза в краткой редакции "Русской Правды", которая, судя по всему, возникла в Новгороде. В свою очередь, киевляне называли свою землю Русью в отличие от Новгородской земли ("бежащю же Святославу из Новагорода идущю в Русь к брату").

Не причисляли себя к русинам и жители Смоленской земли, что явно вытекает из рассказа о походе Изяслава Мстиславича на Волгу в 1148 году. На устье Медведицы он соединился с новгородцами, а потом пришел его брат Ростислав "С всими рускыми силами, полкы, и с Смоленьскими".

Даже Галицкая земля, что особенно важно, также не считалась Русью. Победив в 1152 году Владимира Галицкого, венгерский король пошел "в Угры, а Изяслав у Русскую землю".

Значит, можно с полным основанием считать, что в XII-XIII веках название "Русь" обозначало определенную область: Киевскую землю в узком смысле этого слова.

Наряду с термином "Русь" как обозначением определенной территории употреблялось другое, более широкое понятие "Русской земли" в применении ко всем восточнославянским землям, входившим в состав Киевского государства. Примеров подобного словоупотребления много. Так, Изяслав Мстиславич заявляет: "мне отцины в Угрех нетуть, ни в Ляхох, токмо в Руской земли". Здесь Русская земля противополагается Венгрии и Польше как единое народное целое, а не просто ка Киевская земля. Еще более четко и ясно под Русской землей понимается вся территория, населенная восточными славянами, в рассказе о Липецкой битве 1216 года. Там суздальский боярин говорит своим князьям: "не было того ни при прадедах, ни при дедах, ни при отце вашем, оже бы кто вшел ратью в силную землю в Суздальскую, оже вышел цел, хотя бы и вся Русская земля, и Галичская, и Киевская, и Смоленская, и Черниговская, и Новгородская, и Рязанская". Здесь само Киевское княжество является лишь составной частью общей Русской земли. Так понимает Русскую землю и певец "Слова о полку Игореве", и Даниил Паломник, поставивший лампаду от всей Русской земли на гробе Господнем, и автор "Слова о погибели Русской земли", обозначивший ее границы от Угорских гор до "дышучего моря", т.е. от Карпат до Ледовитого океана. Перед нами очень интересное явление. Термин "Русь" получил двоякое значение: узкое для обозначения Киевской земли и широкое – для обозначения всей земли, населенной русскими.

Какое же из этих обозначений древнее? Слово ли "Русь", относившееся первоначально к Киевской земле, распространилось на остальные восточнославянские земли, или широкое понятие "Руси" сосредоточилось на понятии небольшой территории вокруг Киева? Наиболее обычным был, как известно, порядок, когда "название небольшого племени становилось названием целого народа, как, например, чехов и поляков". Можно с вероятностью предполагать, что Русью первоначально называлась только Киевская земля, откуда это название распространилось на остальные земли восточных славян.

Чтобы доказать это положение, мы должны выяснить, какое значение имело слово "Русь" в еще более раннюю эпоху, в X-XI веках. "Русь" и "Русская земля" неоднократно упоминаются в летописных известиях, но в такой форме, что трудно установить, о чем идет речь, о всей Русской земле в целом или об отдельной ее части.

Тем не менее некоторые места начальной летописи недвусмысленно доказывают, что авторы XI века называли Русью именно Киевскую землю. Говоря о древних славянских племенах, летописец сообщает: "и поляне, иже ныне зовомая Русь". Но поляне по той же летописи населяли Киев и его окрестности. Следовательно, Русь – это название Киевской земли, а не какого-нибудь другого участка восточнославянской территории. В свете подобного толкования термина "Русь" для нас становится понятным своеобразное выражение летописи, дающее расчет лет от цесаря Михаила до смерти Святополка Изяславича (в 1113 году): "от перваго лета Михаила до перваго лета Олгова Рускаго князя лет 29, а от перваго лета Олгова, понедже седе в Киеве, до перваго лета Игорева лет 31". Итак, Олег признается русским князем с того времени, как он стал княжить в Киеве (понеже – потому что сел в Киеве).

Такое понимание летописного текста подтверждется другим местом "Повести древних лет": "и седе Олег, княжа в Киеве, и рече Олег: се буди мати городом руским; беша у него варязи и словени, и прочи, прозвашеся Русью". Здесь Киев – мать городов русских, а осевшие в нем варяги и словени прозываются Русью потому, что они стали жить в Киеве.

Для историка важен вопрос, к какому времени относятся приведенные выше фразы об Олеге, как, впрочем, и все летописные известия о IX-X веках. Уже И.И.Срезенвкий и К.Н.Бестужев-Рюмин отметили, что в упомянутом расчете лет от Михаила до Святополка заметны три слоя. Так, в конце хронологического расчета читаем: "от смерти Святославли до смерти Ярославли лет 85, а от смерти Ярославли до смерти Святополчи лет 60". По этому поводу Бестужев-Рюмин пишет: "Таким образои, само собой определяются три слоя первоначальных источников летописи: записки до смерти Святослава, до смерти Ярослава, до смерти Святополка". Это наблюдение подтверждантся тем, что в упомянутом расчете лет от михаила до Святополка видим два способа изложения. Первый кончается словами: "а от перваго лета Святославля до перваго лета Ярополча лет 28". После этих слов меняется самый характер изложения: "а Ярополк княжи лет 8, а Володимер княжи лет 37, а Ярослав княжи лет 40". Следовательно, первоначальный расчет лет обрывался на Ярополке.