Марина Федотова - Москва. Автобиография

Иосиф Волоцкий оставил упоминание об отношении современников к творчеству Даниила Черного и Андрея Рублева :

Блаженный же Андроник великими добродетелями сиял, и с ним были ученики его Савва и Александр, и чудные пресловутые иконописцы Даниил и ученик его Андрей... и толику добродетели имуще, и толико рвение о постничестве и об иноческом жительстве, якоже им божественной благодати сподобиться... и на самый праздник светлого воскресения на седалищах сидя и перед собою имея всечестные и божественные иконы и на те неуклонно взирая, божественную радость и светлость обретая, и не токмо в тот же день такое же творили, но и в прочие дни, когда живописи не предавались... Сего ради владыка Христос тех живописцев прославил. <...>

Сказание о святых иконописцах, памятник XVII века, сообщает некоторые подробности о жизни « чернеца Андрея » и упоминает о шедевре художника – иконе « Троица » , созданной на сюжет « гостеприимство Авраама » :

Преподобный отец Андрей Радонежский, иконописец прозванием Рублев, многие святые иконы написал, все чудотворные, как же пишут о нем в Стоглаве святого чудного Макария митрополита, что с его письма надлежит писать иконы, а не своим умыслом. А прежде оный жил в послушании у преподобного отца Никона Радонежского. Он повелел по себе образ написать пресвятой Троицы в похвалу отцу своему, святому Сергию чудотворцу. Преподобный отец Даниил, сподвижник его, живописец славный, зовомый Черным, с ним святые иконы чудные писал везде неразлучно и при смерти пришел к Москве в обитель Спасскую и преподобных отцов Андроника и Саввы, и расписали церковь стенным письмом и иконы, призыванием игумена Александра... и сами сподобились тут почить в Господе. <...>

Позднее в московском искусстве громко прозвучало еще одно имя – мастера Дионисия, но это случилось уже при великом князе Иване III . Постепенно иконопись, пришедшая на Русь из Византии, сделалась по-настоящему национальным русским искусством; показательно свидетельство путешественника XVII века Павла Алеппского, который еще имел счастливую возможность лицезреть многие фрески и иконостасы русских церквей в первозданном виде: « Русские иконописцы не имеют себе подобных на лице земли по своему искусству, тонкости и навыку в мастерстве... Ум человеческий не в силах постигнуть их ( икон. – Ред. ) сущность и оценить их превосходное выполнение » .

Ордынский темник Едигей, стремясь восстановить былое могущество Золотой Орды и собрать дань, которую Русь перестала платить после свержения хана Тохтамыша Тимуром, летом 1408 года двинулся на русские княжества. Положение усугублялось тем, что в это время Москва воевала с Литвой, которая отняла у Руси Смоленское княжество. Едигей разорил и сжег немало городов, в том числе Серпухов, Дмитров, Ростов, Переяславль, Нижний Новгород, Городец, а в декабре осадил Москву.

О продвижении Едигея к Москве повествует Тверская летопись :

Той же зимой пришел из Орды безбожный Едигей, и с ним два царевича, и множество татар на Рязанскую землю; разорили и много зла сделали земле Рязанской, и пошли к Коломне; коломенцы выбежали из города, татары же город Коломну сожгли и взяли откуп. Оттуда окаянный Едигей с войском татарским пришел в Москву, месяца ноября в тридцатый день, а в Москве: князь Владимир Андреевич, князь Андрей Дмитриевич, князь Юрий Козельский, Митрофан, епископ суздальский, а от бояр: Константин Иванович, Константин Дмитриевич, Дмитрий Васильевич, Михайло Федорович Морозов, Иван Федорович, Филипп Васильевич, Александр Федорович и прочие бояре и множество народа закрылись в городе.

Окаянный же Едигей, стоя у Москвы, начал рассылать рати по городам: кто пошел к Серпухову и город взял, кто к Можайску, кто к Звенигороду, кто к Дмитрову, и все разорили, стариков иссекли, а молодых в плен повели; иные пошли к Переяславлю, и переяславцы побежали от них; они же, окаянные сыроядцы, город зажгли, монастыри и святые церкви огню предали, старых убили, а молодых в плен взяли; некоторые же пошли к Ростову, а князь ростовский, епископ и люди ростовцы побежали от них, окаянные же татары город зажгли и святые церкви сожгли, а Зачатиевский монастырь много раз хотели зажечь, но молитвою Пресвятой Богородицы помешала невидимая сила, не дала им зажечь.

А город Москву избавил Господь от иноплеменников, ради молитв Пресвятой Богородицы не отдал Господь людей своих в руки неверных; безбожный же Едигей и окаянные сыроядцы стояли у города у Москвы три недели, много зла сотворили земле Русской и пошли от города декабря в двадцатый день. Это великое зло случилось в земле Русской, с народом христианским из-за наших грехов.

Более подробно об осаде Москвы и о том, что происходило внутри городских стен, рассказывает Симеоновская летопись .

В эту же пору случилось так, что великий князь Василий рассорился с тестем своим великим князем Витовтом из-за каких-то дел о земле, что обычно бывало меж княжествами, ибо тогда Витовт владел всей Киевской и Литовской землей. Великий же князь Василий обо всех обидах от Витовта поведал полюбовно Едигею. Услышав о том, враждолюбец Едигей возликовал сердцем пуще кровожадного зверя, еще больше разжигая меж ними гнев. <...>

А на Москве <...> вскоре кто-то, прискакав, поведал, что враг уже вблизи города. Не успел Василий собрать и небольшой дружины, как город был осажден; он оставил в нем своего дядю, князя Владимира, брата – князя Андрея, и воевод, а сам с княгинею и с детьми уехал в Кострому. И город пришел в страшное смятение. И побежали люди, забывая и об имуществе, и обо всем на свете. И поднялась в людях злоба, и начались грабежи.

Велено было сжечь городские посады. Горестно было смотреть, как чудные церкви, созидаемые веками и своим возвышенным положением придававшие красоту и величие городу, в одно мгновение исчезали в пламени, как величие и красоту Москвы – чудные храмы – поглощает огонь.

Это было страшное время, – люди метались и кричали, и гремело, вздымаясь в воздух, огромное пламя, а город окружили полки нечестивых иноплеменников. И вот тогда, в пятницу, когда день уже клонился к вечеру, начали появляться полки поганых, разбивая станы в поле около города. Не посмели они стать близ града из-за городских орудий и стрельбы с городских стен, а расположились в селе Коломенском. И когда все это увидели люди, пришли в ужас: не было никого, кто бы мог противостоять врагу, а воины были распущены. И поганые жестоко расправлялись с христианами: одних посекали, а других уводили в плен. Так погибло бесчисленное множество людей: за умножение грехов наших смирил нас Господь Бог перед врагами нашими. Если где-либо появится хотя бы один татарин, то множество наших не смеет ему противиться, а если их двое или трое, то многие русские, бросая жен и детей, обращаются в бегство.