Марина Федотова - Москва. Автобиография

Польский рыцарь С. Маскевич прибавлял :

Высокая, толстая стена и глубокий, обделанный с обеих сторон камнем ров отделяют Кремль от Китая-города. Много можно было бы написать о последней крепости; но всего пересказать неудобно. Трудно вообразить, какое множество там лавок: их считается до 40 000; какой везде порядок (для каждого рода товаров, для каждого ремесленника, самого ничтожного, есть особый ряд лавок, даже цирюльники бреют в своем ряду), какое бесчисленное множество осадных и других огнестрельных орудий на башнях, на стенах, при воротах и на земле. Там, между прочим, я видел одно орудие, которое заряжается сотнею пуль и столько же дает выстрелов; оно так высоко, что мне будет по плечо; а пули его с гусиные яйца. Стоит против ворот, ведущих к живому мосту. Среди рынка я видел еще мортиру, вылитую, кажется, только для показа: сев в нее, я на целую пядень не доставал головою до верхней стороны канала. А пахолики наши обыкновенно влезали в это орудие человека по три, и там играли в карты, под запалом, который служил им вместо окна.

Царь-пушку установили на пушечном настиле из бревен на площади перед Кремлем, а в XVIII столетии перевезли в Кремль – сначала во двор здания Арсенала, а затем к его главным воротам. В 1960-х годах пушку перевезли на Ивановскую площадь Кремля, к собору Двенадцати Апостолов, и поставили на чугунный лафет.

В 1980 году был проведен осмотр и ремонт Царь-пушки, позволивший установить, что пушка представляет собой классическую бомбарду ( осадную мортиру ) и что из нее стреляли по крайней мере один раз .

После кончины царя Федора престол занял брат вдовы усопшего Ирины Годуновой боярин Борис Годунов. Этот человек успел показать себя рачительным хозяином и, как сказали бы сегодня, эффективным менеджером: именно он от имени царя учредил в России патриаршество, именно он строил московский Скородом и, как записал шведский посланник при русском дворе Петр Петрей, « нес свою должность с таким усердием и благоразумием, что многие дивились тому и говорили, что не было ему равного во всей стране по смышлености, разуму и совету » .

Голландский купец И. Масса своими глазами наблюдал за правлением царя Бориса .

Меж тем страна стала заметно процветать, и население весьма возросло, ибо до того была почти совершенно опустошена и разорена вследствие великой тирании покойного великого князя (Ивана Грозного. – Ред .) и его военачальников, во всем ему подражавших, и начисто разорена и разграблена, теперь же только благодаря добросердию и кротости князя Федора, а также великому умению Бориса снова начала оправляться и богатеть. <...>

Борис приказывал поджигать Москву в разных местах, и так три или четыре раза, и каждый раз сгорало более 200 домов, и все поджигатели были подкуплены Борисом, и многих из них приводили к нему, и он, угрожая позорной смертью, приказывал сажать их по разным тюрьмам; таким образом он снова навел страх на всю страну; сверх того он послал воеводами в пограничные города несколько человек, которые лживо писали, что крымский хан с большим войском снова готовится вторгнуться в страну, и посылали письма с такими вестями в Москву, так что повергли всю страну в такой страх, что народ забыл обо всех делах... и опасались, что эта измена и эти поджоги учинены татарами, и по причине необыкновенной хитрости Годунова оставили все подозрения, так что каждый был занят собственным горем и бедствием и, забывая о всех других делах, оплакивал только свои.

Борис, видя, что все совершается по его желанию, послал московским домовладельцам, дома и имущество которых погорели, много денег, сообразно с потерею каждого, и велел своим друзьям и слугам утешать их, соболезнуя их несчастью, и велел от своего имени весьма ласково утешать их, предлагая свою помощь, сколько он может, и ежели кто хотел обратиться к царю с просьбой, он обещал ходатайствовать за того, что он и исполнял, а сверх того все жалобы, каждодневно подаваемые царю во время его шествия в церковь, а также все прошения Борис принимал, тщательно сохранял и прочитывал, дабы знать, что происходит во всей стране; и все получали милости и ответы от Бориса, чем он так расположил к себе, что о нем говорили повсюду и не могли достаточно нахвалиться им, желая, чтобы по смерти царя он получил корону; этого только он и желал, и ему и его близким посчастливилось; Борис пользовался бóльшим уважением, чем царь, ибо царь не утруждал себя ничем, кроме того, что ходил в церковь и присутствовал при богослужениях, и Борис управлял всею землею, как глава государства, будучи над всем царем, а Федор Иванович носил только титул. <...>

Дядя покойного царя, Федор Никитич, получивший от него корону и скипетр и объявленный царем в присутствии всех вельмож, более желавших видеть на престоле его, чем Бориса... зная Бориса, и зная все действия Бориса, и зная также, что невозможно воспрепятствовать ему, ибо народ любил Бориса и взывал к нему, и чтобы избавить свое любезное отечество от внутренних междоусобий и кровопролитий, ибо он хорошо знал, что своими действиями может навлечь великую опасность, передал корону и скипетр Борису, смиренно прося его как достойного принять их.

Борис не желал и слышать о том, притворялся весьма изумленным, отказывался с великой мольбой, говоря: «Кто я такой, чтобы управлять таким несказанно большим государством, мне довольно трудно управлять и самим собою», и просил, чтобы его более тем не утруждали. Федор Никитич тоже называл себя недостойным, также не хотел слышать о том и сам решительно отказывался, и так оставалось нерешенным.

Великий страх обуял бояр и придворных, они все время взывали к Федору Никитичу и желали, чтобы он был над ними царем; народ меж тем повсюду кричал: “Сохрани, боже, царя Бориса»; и почти все толпой побежали ко дворцу, и поклялись, и присягнули повиноваться царю Борису, как следовало верноподданным; принял от них присягу Иван Васильевич Годунов, дядя Бориса; увидев это, все бояре также пришли и, опасаясь, чтобы народ не схватил их как изменников, стали присягать; а также Федор Никитич со всеми своими братьями, и так признали Бориса Федоровича государем и великим князем, а сына его – царевичем и наследником. <...>

В год 1599 после Рождества Христова, 1 сентября... совершилось венчание Бориса Федоровича царем всея Руси, а сын его объявлен царевичем московским... Венчание на царство было совершено с большой пышностью и великолепием, и царский пир, весьма роскошный, продолжался восемь дней. Венчание происходило в храме Богородицы. Венец на голову Бориса надел патриарх в присутствии епископов и митрополитов, со многими церемониями, благословениями и каждением; и царь шествовал по золотой парче, постланной поверх пурпурового сукна по всем дорогам, по коим ему надлежало пройти ко всем церквам, по Кремлю и к дворцу, и перед царем щедро разбрасывали золотые монеты, и каждый, сколько мог, подбирал их.