Григорий Джаншиев - Эпоха великих реформ. Исторические справки. В двух томах. Том 2

Гр. Блудов ограничивался проектированием второстепенных технических улучшений, вроде: отмены рукоприкладства, указания секретарем «приличных к делу» законов, сокращения числа инстанций и т. п. Он входил по этим предметам в бесконечную переписку с тогдашним министром юстиции гр. В. Н. Паниным, который, находя «новшества» слишком смелыми «теоретическими» (sic) увеличениями, с неустанною энергиею отстаивал каждую мелочь действующего процесса, как драгоценное наследие «столетнего творчества» (вот, наконец, объявились те пресловутые подьяческие «законы исторического развития», нарушение которых ставят реакционеры в вину судебной реформе!).

Гр. Блудов, догадавшись, что из этой бесплодной переписки, что из этого «труда, тяжкого до бесконечности», не может выйти ничего путного, решил махнуть рукою на неизлечимого маньяка гр. Панина [8]и сосредоточить дело судебного преобразования при состоящем под его главным управлением II отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии. С этою целью он исходатайствовал в 1850 и 1852 годах Высочайшие повеления об учреждении при II отделении комитетов для составления проектов уставов уголовного и гражданского судопроизводств. В состав гражданского комитета вошли – товарищ министра юстиции Илличевский, сенаторы Веймарн, Губе (потом член Государственного совета), Карниолин-Пинский, член консультации Министерства юстиции Карцев, замененный впоследствии обер-прокурором 1 департамента сената Любощинским. Делопроизводителем был назначен астроном по образованию и юрист-самоучка, впоследствии знаменитый цивилист С. И. Зарудный, вложивший впоследствии всю свою душу в дело судебной реформы и так много сделавший в последний фазис ее развития [9].

Не трудно сообразить, чем бы окончились труды этого комитета, если бы они были доведены до конца. По всей вероятности, мы получили бы опять новый образчик «усовершенствованного Свода» наподобие Уложения 1845 г., т. е. компромисс и компиляцию старого и нового, лишенную цельности, последовательности и, стало быть, жизнеспособности. Но до окончания работ комитета произошло событие, сообщившее реформе новую силу и окраску и вообще вдвинувшее дело судебной реформы в новый фазис.

Наступивший в обществе, вслед за воцарением императора Александра II, нравственный и умственный подъем, так сильно сказавшийся на всей политической и умственной жизни русской, сказался и на работах Блудовского комитета.

Встрепенулся и воспрянул духом и старый либерал и бывший «арзамасец» Д. Н. Блудов, восторженно рукоплескавший некогда словам Александра I, что «либеральные начала одни могут служить основою счастия народов». Казалось, тридцатипятилетний реакционный режим (1820–1855), под которым прошла вся почти государственная деятельность гр. Блудова, должен был до конца вытравить в нем все зачатки либерализма; однако, вышло иначе, и при первом же благоприятном для них веянии, они воспрянули к новой жизни, конечно, в той мере, как это возможно было у человека преклонных лет. В 1857–1860 гг. граф Блудов дал сильный толчок работам по судебной реформе и внес в Государственный совет Устав гражданского судопроизводства, Положение о присяжных поверенных, Устав уголовного судопроизводства, и, наконец, Устав судоустройства. Сравнительно с паллиативными предположениями 40-х годов гр. Блудова проекты его 1858–1860 годов составляли громадный, почти разительный шаг вперед. Даже в области наиболее консервативной, в гражданском процессе, намечены были довольно радикальные изменения сообразно требованиям «непреложных начал юридической науки» [10].

В числе этих «непреложных начал», принятых в руководство гр. Блудовым, были: почти полное отделение власти судебной от административной, уничтожение канцелярской тайны и введение адвокатуры, гласности и устности, так пугавшей гр. Панина (см. выше), введение состязательного процесса и учреждение сословия присяжных поверенных, решение дел по существу только в двух инстанциях и пр. В уголовном процессе предлагалось: устранение полиции от производства следствия, введение устности, состязательности, упразднение следственного начала, введение обвинительной системы и института защиты, значительное ослабление теории законных доказательств и представление некоторого простора судейскому убеждению, уничтожение сословных судов и пр. Таковы были те новые и противные действовавшему тогда законодательству «непреложные общие начала», введение которых считал необходимым граф Блудов. Применение некоторых «непреложных начал» стало возможным для графа Блудова только благодаря тому прогрессивному направлению мысли, которое охватило наши правительственные и общественные круги во второй половине 50-х годов после падения Севастополя, кровавая и геройски-мучительная эпопея коего бросила столь печальный и поучительный отблеск на господствовавшую в России дотоле систему управления.

В 1861–1862 годах судебная реформа делает новую и последнюю эволюцию по пути развития «непреложных общих начал», вызванную объявлением «воли». Великий акт освобождения крестьян оказал частью прямое, частью косвенное, но в общем громадное воздействие на дальнейшее движение и ускорение этого преобразования. Воздействие это заключало в себе весьма определенное содержание и мысль, а не имело такого утрированного не то метафизического, не то мистического значения, по смыслу которого, как уверяют «самобытники», Положение 19 февраля имело и должно иметь влияние на все будущие времена и на все наши преобразования [11].

Вот в чем выразилось прямое влияние 19 февраля. Для многомиллионного населения «вчерашних рабов», впервые возвративших себе, благодаря освободительному акту 19 февраля, гражданские права, необходимо было взамен уничтоженного помещичьего суда , если только возможно назвать судом этот варварский произвол, учредить государственный суд. Косвенное же воздействие «дела ig февраля» было то прогрессивное воодушевление и гуманное настроение, которое вызвало благополучное окончание этого громадного предприятия и которое влило новые силы в передовых деятелей того времени. «Если бы в 1861 году не состоялось по поле Самодержца Всероссийского освобождение крестьян с землею, – пишет в своих автобиографических заметках важнейший авторитет по истории судебной реформы, С. И. Зарудный, – то ни в каком случае не были бы утверждены 20 ноября 1864 года Судебные Уставы. При крепостном праве, – продолжает он, – в сущности не было надобности в справедливом суде. Настоящими судьями были тогда только помещики; над ними господствовал высший своевольный суд. Помещики не могли ему не покоряться; но в их руках сосредоточилась власть над большинством народонаселения. Крестьяне расправлялись с помещиками судом Линча. После 19 февраля и высшие наши сановники сознали, что появилась безотлагательная необходимость в суде скором и справедливом» [12]. Наконец, огромное идейное значение отмены крепостного права заключалось в том, что она, будучи вызвана протестом во имя права и человеческого достоинства, давала удовлетворение требованиям свободной личности. Пока крепостное право тяготело бы хоть над одним человеком, не могло быть речи о праве русского гражданина. Только с 61 года установлены были первые элементы правового порядка, и потому вслед за этим стал на ближайшую очередь вопрос о разумной, рациональной организации первой опоры и охраны правового порядка— независимого суда.