Геогрий Чернявский - Через века и страны. Б.И. Николаевский. Судьба меньшевика, историка, советолога, главного свидетеля эпохальных изменений в жизни России первой половины XX века

«Мы мало интересуемся биографиями наших виднейших писателей и общественных деятелей, – и хороший пример тому наше крайне слабое знакомство с биографией бесспорно самого крупного из современных писателей-художников – Максима Горького. Целый ряд моментов в биографии этого писателя до сих пор совершенно не разработан, – и притом моментов столь важных и интересных, как, например, годы его юности…»

И далее шли документы и их анализ, где рассказывалось о своеобразной «коммуне» во флигеле на Жуковской улице (ныне улице Минина) в Нижнем Новгороде, в которой жил в 1889 г. вместе с бывшим учителем Чекиным и бывшим ссыльным Сомовым никому не ведомый нижегородский «малярного цеха подмастерье» Алексей Пешков, начинавший нащупывать свой путь в жизни.

Собственно говоря, ничего противозаконного в прямом смысле слова эти «коммунары» не совершали. Д. Быков в своей биографии Горького с полным основанием пишет: «Настроения среди тогдашней молодой интеллигенции – главным образом ссыльной, какой в Новгороде было много, – были капитулянтские: господствовала теория малых дел. Предполагалось уже не агитаторство, а культуртрегерство» [162].

Заподозрив, однако, жильцов квартиры, занятой этой «коммуной», в сочувствии народникам, местная полиция взяла ее под наблюдение. В одном из рапортов, обнаруженных Николаевским, говорилось: «Пешков также вращался в кругу лиц, прямо неблагонадежных и сомнительных по своему политическому направлению, весьма возможно, что он был посредником каких-либо тайных сношений между неблагонадежными лицами…»

Тем временем в Казани произошел провал – обнаружили подпольную типографию, к которой был причастен Сомов. Он уехал из Нижнего и скрылся. Но в квартире-коммуне произвели обыск. В числе прочих материалов была конфискована тетрадь с выписками Пешкова. Будучи арестованным по подозрению в укрывательстве нелегальных, Пешков, однако, был менее чем через месяц освобожден, так как разыскиваемого Сергея Сомова задержали в совершенно другом месте.

Парадоксально, но эта публикация появилась на свет, когда сам Николаевский находился в советской тюрьме (более того, примечания Горького были датированы 20 марта 1921 г., через месяц после ареста Николаевского). Попутно отметим, что незадолго до ареста Борис Иванович передал в «Былое» серию документов о покушении на царя 1 марта 1887 г., в подготовке которого участвовал брат Ленина Александр Ульянов. Эти материалы пролежали в портфеле редакции несколько лет, но в конце концов их решились обнародовать, когда публикатор находился уже в эмиграции [163].

Публикации следовали одна за другой, причем Николаевский впервые именно в это время попробовал свои силы и в историографической области – в журнале «Былое» стали появляться его содержательные обзоры литературы по истории революционного движения в России. Когда же в фондах Департамента полиции было обнаружено дело 1897 г. по доносу, обвинявшему журнал «Русское богатство» в революционной марксистской направленности, Борис Иванович счел нужным подготовить специальный обзор этих документов и послать их в Полтаву В.Г. Короленко, который в то время являлся одним из руководителей редакции этого авторитетного журнала.

Представляли интерес обнаруженные Николаевским документы о последних неделях народницы Софьи Михайловны Гинзбург, проведенных в Шлиссельбургской крепости, где она в январе 1891 г. покончила жизнь самоубийством. Эта публикация была важна и подробным описанием тяжелейших условий пребывания политзаключенных как в Шлиссельбургской крепости [164], так и в других местах заключения в дореволюционной России [165].

В «Былом» с первого послеоктябрьского номера Николаевский стал вести рубрику «Новое о прошлом», в которой давалась разнообразная информация о всевозможных документальных находках и публикациях о них в газетах и журналах [166]. В этих статьях содержался начальный источниковедческий и историографический анализ опубликованных материалов [167]. На нем Борис Иванович оттачивал свои навыки в области этих специальных исторических дисциплин. В одной из таких публикаций, хотя рубрика в целом носила беспристрастный характер, Николаевский поразил читателей критическими заявлениями в отношении советской власти:

«Ненормальные условия, в которых живет наша страна, препятствуют нормальному ведению наших обзоров, – регулярных по раз навсегда задуманному плану. И не только потому, что книжки журнала, фактически превращающегося в непериодический сборник, выходят слишком редко с промежутками в 3–6–8 месяцев, но и потому, что Россия волею судеб расколота резкими границами и строгими кордонами на ряд отдельных территорий, живущих каждая своею самостоятельною жизнью и особыми своеобразными интересами политической борьбы» [168].

Многие материалы «Былого» публиковались без обозначения авторства (часто после них ставилась подпись «Ред.»). Можно предположить, что часть из них принадлежала перу Николаевского, подпись которого не ставилась то ли потому, что в этом номере уже была помещена одна его публикция (а иногда и две), то ли из соображений политической осторожности.

Одновременно со всей этой работой Б.И. Николаевский включился в организационную деятельность, направленную на упорядочение архивного дела. Первая и весьма важная инициатива в этой области, которая была связана с его именем, состояла в спасении ценнейших архивных фондов, которым в условиях усиливавшегося хаоса угрожала гибель. Обладая уже значительным архивоведческим и археографическим опытом, Николаевский отлично понимал исключительную важность спасения российской внешнеполитической документации, сосредоточенной в архиве Министерства иностранных дел.

После большевистского переворота Л.Д. Троцкий, назначенный наркомом иностранных дел, попытался использовать документацию этого ведомства для компрометации политики царского правительства и его союзников в мировой войне. С помпой было объявлено о публикации текстов тайных договоров, заключенных царским и Временным правительствами. С этой целью Троцкий поручил своему помощнику матросу Балтийского флота Н.Г. Маркину отправиться в МИД и подобрать там соответствующие тексты. Открыв мидовские сейфы, Маркин увидел массу бумаг с грифом «секретно». О том, что этот гриф ставился почти на все дипломатические документы и что некоторые из этих «секретных» документов были давно опубликованы самим правительством, Маркин, разумеется, не знал.

Правда, к этой работе был привлечен и более компетентный сотрудник – молодой востоковед Евгений Дмитриевич Поливанов, который до этого служил в МИДе – вначале в отделе печати, а затем в Азиатском департаменте (Поливанов предложил свои услуги большевикам сразу после Октябрьского переворота). Человек огромного исследовательского таланта, Поливанов был мало компетентен в политике, но всячески стремился помочь новой власти. Маркин с Поливановым мигом укомплектовали семь выпусков «Сборника документов из архива бывшего Министерства иностранных дел», в которые вошли около 100 совершенно случайно подобранных текстов. Все они были в срочном порядке изданы [169]. Последний выпуск, опубликованный в феврале 1918 г., завершался торжественным лозунгом, набранным на всю страницу: «Да здравствует международная конференция действительных представителей революционного пролетариата во главе с…», и далее следовал перечень ряда большевистских лидеров, включая, естественно, Ленина и Троцкого [170].