Михаил Владимирский-Буданов - Обзор истории русского права

в) Военное управление.Военные силы состояли из двора княжеского (дружины) и дворов боярских и из народного ополчения. Дружины как княжеские, так и боярские были иногда многочисленны: «Имею своих отроков 8 сот», – говорил князь Святополк, намереваясь в 1093 г. отправиться на половцев с одной своей дружиной. Симон-варяг прибыл на службу к князю с 3000 дворян. Содержание двора доставлялось князем (или боярином) непосредственно в его резиденции (дворе): при дворе Владимира Св. для дружины постоянно «бывало множество мяса, скота, зверины, было изобилие всего; когда они раз подпили, то начали роптать на князя, говоря: горе нашим головам! мы должны есть деревянными ложками, а не серебряными. Владимир велел выковать серебряные ложки, сказав: «Серебром и золотом не найду дружины, а с дружиною найду серебро и золото» (Лавр, лет.). «Мстислав (Владимирович) любяще дружину повелику, именья не щадяше, ни питья, ни яденья, ни браняше» (Лавр. лет. 1036 г.). При увеличении числа дворов, дворяне в мирное время распределялись на прокорм по пригородам и селам: в 1164 г., подущая князя Святослава захватить Черниговский стол, уведомляли его: «Дружина (прежнего князя) ти по городом далече». В другом случае (1160 г.) уведомляли: «Брат ти Святослав болен, а дружину пустил от себе прочь». Нет сомнения, что уже тогда боярам и дворянам назначались земельные участки во временное владение.

Народное ополчение составлялось из всех взрослых мужчин городского и сельского населения: возражая Мономаху, бояре Святополка говорили в 1103 г., что нельзя воевать весной, отрывая смердов от пашни. Горожане на вече говорили, что они готовы идти в поход и с детьми. Обыкновенно в поход выступало не все население поголовно; но случаи действительно поголовного ополчения были. Когда в 1185 г. в знаменитом походе на половцев погибло северское ополчение, то половцы говорили: «Пойдем на Семь (р. Сейм), где ся остале жены и дети». Когда Юрий в 1215 г. прибежал с поражения в Липецкой битве в городе Владимире, то там остались одни старцы и дети, женщины и духовные, ибо на эту войну «бяшеть погнано и из поселей и до пешьца» (Троицк, лет.). В этой битве погибло суздальцев 9233 воина. Если вече отказывает в созыве народного ополчения, то князь мог вызвать охотников: в 1147 г. киевский князь Изяслав сказал: «А тот добр, кто по мне пойдет, и то рек, съвокупи множество вой и поиде» (Ипат. лет.). Что касается до числа ополченцев, то «Великий Новгород во 2-й половине XII в. мог выставлять 20 тысяч войска; области Новгородская, Ростовская и Рязанская (вместе) могли выставить 50 тысяч». (Соловьев. Ист. Рос. III, 22). В состав войска постоянно входят полки наемных иноземцев (варягов), поселенных варваров (черных клобуков) и союзников – половцев. Эти полки иногда превышали численностью ополчение русских земель: в 1138 г. киевский князь Ярополк повел в Чернигов между прочим 30 тысяч берендеев (?); в 1185 г. у князя Владимира Глебовича берендеев было 2100. Вооружение и коней ополчение получает от князя: «Оже вира, то на оружьи и на коних буди», – говорили при Владимире Св. «Вдай, княже, оружья и кони, еще бьемся с ними» (половцами), – требуют киевляне от своего князя в 1067 г. Во время похода и для дружины и для ополчения важнейшее средство продовольствия (и обогащения) составляла военная добыча в неприятельской земле и зажитье (реквизиции).

Войско состояло из конников и пеших : князь говорил киевлянам: «Теперь, братия киевляне, ступайте за мной к Чернигову на Ольговичей, собирайтесь все от мала до велика, у кого есть конь, тот на коне, а у кого нет коня, тот на ладье». Дворы княжеские обыкновенно были конные; ополчение же охотнее билось в пешем строю; новгородцы и смольняне в Липецкой битве объявили, что не хотят умирать на конях, но хотят биться пешими, и, сбросив с себя верхние одежды и сапоги, пустились в битву босые. Дружина и ополчение имели своих отдельных предводителей – тысяцких. Вооружение состояло из броней, шлемов и щитов; а оружием были копья, стрелы, мечи, кии (палки), сулицы, ножи, рогатины и топоры.

Источниками права признаются обычай и закон. Первый период истории русского права есть время господства обычного права; законодательная деятельность власти хотя начинается с древнейших времен и потом постепенно расширяется, но далеко еще не может конкурировать с сферой действия обычая.

а) История застает восточных славян во время полного господства у них обычного права; древнейшие термины, означающие право вообще, относятся к обычному праву; таковы: «правда», «норов», «обычай», «преданье», «пошлина» (то, что «пошло» – общепринято издавна). Такое же значение имеют и термины «покон» и «закон», хотя впоследствии ими стали обозначать закон в собственном смысле. Летописец говорит о древних славянах, что они «имеяхуть обычаи с воя, и законы о тець своих и преданья, кождо свой норов», употребляя эти термины как тождезначащие. «Якоже се и при нас, – продолжает летописец, – ныне половци закон держат отець своих – кровь проливати… ядуще мертвечину» и т. д. (т. е. изображает обычаи половцев). Между тем тому же летописцу известно было различие между законом собственно и обычаем; «комуждо языку – овем исписан закон есть, другим же обычаи».

б) Происхождение обычного права. Вышеприведенные термины указывают и на происхождение обычного права и на его свойства.

Признавая автономию (действия частного лица) за первоисточник права вообще, полагают возможным установить следующий процесс образования обычного права: более энергическое лицо поступает, как ему угодно; другие следуют ему из пассивной подражательности ; через установившуюся практику образуется привычка поступать так, а не иначе, а затем повальный обычай, из которого, наконец, слагается общее убеждение о необходимости всем действовать именно так, а не иначе. Но таким образом в основе права был бы положен произвол , т. е. отрицание права. Приведенная схема опровергается тем, что обычаи разных народов, разделенных пространством и временем (не имевших никакой возможности подражать один другому), сходны, а часто и тождественны.

Первоисточник права есть природа человека (физическая и моральная), подчиненная таким же законам, как и природа органическая и неорганическая. Право на первой ступени является чувством (инстинктом); такова месть, защита детей родителями и обратно; таково первоначальное право владения (вообще такой характер право сохраняет в семейных и родовых союзах). Все поступают одинаково не по силе подражания одному, а одновременно и повсюду, по силе действия одинакового чувства. На второй ступени право проникается сознанием (в союзах общинных и государственных), превращаясь из явлений природы в действия воли; то, что есть (факт), превращается в то, что должно быть (право); но законы сознания и воли у людей также одинаковы, как и законы физической природы; сознанием освящаются те же самые нормы, которые были установлены природой; таким образом личная творческая деятельность в праве совершенно сливается с общественной. Привычка лишь укрепляет действие однообразных норм, а не создает их. Разнообразие обычаев по племенам и нациям объясняется разными ступенями культуры и условиями экономической общественной жизни [33].