Александра Баженова - Легенды и боги древних славян

Афан. анализировал (3, 166, 208): «…наравне с другими богами Роду и роженицам воссылались молитвы, приносились жертвы, учреждались законные (обрядовые) трапезы. Пиршества, на которых присутствующие вкушали, пили от жертвенных приношений, возглашали песни в честь Рода и рожениц, молили их быть благосклонными к новорожденному младенцу, взять его под свой покров, наделить счастьем. Так после принятия христианства древняя богиня… сменилась… Пречистою Девою, то роженичные трапезы стали сопровождаться славословием богородицы… В сборнике прошлого столетия в числе суеверий упомянуто: «с ребят первые волосы стригут и бабы каши варят на собрание рожаницам». Богородицу представляли «человекородицей» (христ. выражение из постановления Лаодикийского собора), что возмущало христ.: «По святем крещении… попове оуставиша тропарь прикладати рождества богородици к рожаничьне трапезе». Рожениц, с одной стороны, считали рождающими солнце, небесными богинями-сестрами, с др. – богинями судьбы, доли, суденицами (суженицами). В русск. средневековых астрономических текстах Роженицы – семь планет, влияющих на судьбы людей. Афан. продолжал: «Собственно о роженицах мы не встречаем свидетельств, чтобы они пряли жизненную нить; думаем, однако, что и с ними в старину соединялось подобное же представление и только позабыто в течение последующих веков»; «в отдаленной древности обряд постригов имел религиозное значение, ребенка постригали его роженице, отдавая под покров его гения хранителя или счастливой доброй Доли…».

Что характерно, в Др. Руси малоупотребительно слово «женщина» (хотя в слове «жена» оно сокрыто, но это уже др., как и слово «бабы» в смысле женщины). В полной мере, во всяком случае в мифопоэтических представлениях русск. и слав., распространилось определение роженицы . Это связано с пониманием мироощущения самой женщины, которое всегда считалось тайной тайн. Жизнь женщины и жизнь мужчины далеко не одно и то же. Мужчина (кроме возрастных изменений) никогда не меняется, с момента рождения до смерти. Его тело остается неизменным. Женщина после первой близости с мужчиной становится др. Ее близость с мужчиной, когда она зачинает, раскалывает ее надвое . Появляется нечто, что не покидает ее сознание всю жизнь. Это останется, даже если ее ребенок умрет, даже если умрут все ее дети. Ибо останется осознание времени, когда она носила под сердцем дитя. Это чувство никогда не покидает ее душу.

Женщина уважает себя, осознавая ответственность за двоих. Она всегда остается порядочной. Перед каждой близостью она девственница, после каждой близости она мать. Поэтому в мифол. есть уважаемые богини Девы, есть уважаемые богини Матери – и в какой-то степени это одно и то же – у древ. слав. воплощенное в собирательное понятие « роженицы ». Безымянным роженицам нет числа, им делали маленькие памятники, воплощенные в крошечных фигурках из дерева, глины, камня, которые втыкались в засеянные поля или хранились в домах, хлевах, конюшнях и проч. Рыбаков писал (Слав. 466): «Во всех поучениях против язычества все славянские божества… упоминаются обычно общим перечнем, но Род и роженицы выделяются особо; к трапезам в честь этих божеств авторы поучений возвращаются повторно, что выдвигает… (их) на видное место… Вплоть до XVIII в. переписывались статьи с перечнем запрещенных… обрядов и обычаев, среди которых есть и такой: «… каши варят на собрание рожаницам». Здесь прямо говорится о публичном, общественном культе рожениц, осуществлявшемся на «собраниях». Такие собрания были после рождества богородицы (8 сентября) 9 сентября. Для всех вост. слав. областей это праздник урожая – завершения гл. цикла земледельческих работ: роженицы уже все в этом г. нарожали. Рыбаков писал (Слав. 469): «Вплоть до наших дней православная церковь на праздник рождества богородицы производит «благословение хлебов». Языческая сущность праздника урожая вошла в конце концов в церковную практику, несмотря на долгие протесты средневековых ригористов. И точно так же, как делали попы XII–XIV вв., прилагая к роженичной трапезе тропарь рождества богородицы, так и теперь полагается «на благословении хлебов – тропарь праздника трижды».

Ушас (гл. роженица) покровительствовала путникам и певцам, приносила богатство, счастье. Эта богиня и в последующие времена никуда не исчезла, просто в одних регионах слав. и русск. мира она слилась в некую троицу с всадниками-сыновьями и стала называться общим с ними именем – Авсень, Аусень, Баусень, Говсень, Овсень, Просинец, Таусень, Усеница, Усень, Усеньш и проч.; в др. регионах называлась Заря, Заря утренняя (Утрия, Оутрия), Зори; в третьих – Дева, Мать, Матута, Роженица, роженицы; в четвертых – она частично слилась с функциями богини судьбы Макошь (Мать Судьбы) и др. богинями судьбы (их мн., см.). Даже с наступлением христ. яркий образ солнечной богини в алых одеждах не исчез из памяти наших предков. В новгородской Хлудовской псалтири кон. ХIII в. есть миниатюра: огнеподобная дева несет в руках солнце (не могли же христ. изобразить деву, рожающуюсолнце!), имя ее, как гласит надпись, «Зоря утренняя».

В РВ Ушас посвящено 20 гимнов и уп. еще более чем в 300. Ни в одном произведении мировой поэзии нет таких восторженных красочных описаний Зари, как в РВ. Ее называют сияющей, блестящей, яркой, золотистой, одетой в свет . После ужасной, длинной полярной ночи, вызывающей страх, тяжесть на душе, отчаянье поверженных во мрак людей, Ушас-Роженица-Заря казалась особенно желанной. С «ярким знаменем» она выезжала перед восходом Солнца на ослепительной колеснице, запряженной алыми конями или быками, отворяла небесные врата, наполняла поднебесный мир «широким светом», освещала дороги, приготавливала, осматривала их, прокладывала путь людям. Она освещала пастбища, сокровища. Пробуждала всех. Приносила жизнь, славу, убежище, защиту, богатства, дары, коров, коней, детей, в частности, сыновей, героев: «Ушас да пошлет нам обильную героями ваджу (санскр. семя в семеннике мужчины)!» – так обращались к богине древ. индоарии. Ушас покровительствовала певцам, даровала мастерство. Готовя путь солнцу, она как бы производила его на свет (рожала). Сама Ушас, дочь Неба, жила в твердыне на горе. Мчась на колеснице, отмечала дни смертных. Она же воскресительница уснувших на зимнее время (как бы умерших на этот период), спасающая людей от дурных сновидений.

В РВ к ней обращаются: «К Трите, к Двите увези, о, Ушас, дурной сон»; «О, Ушас, какого дурного сна мы боялись, пусть он погаснет». Люди просили Ушас «стереть» дурной сон лучом утреннего света, «погасить» его, как ночь или луну. Сон приравнивали к мраку, тьме; будучи тьмой, он противопоставлялся свету. Свет рождала Ушас, борющаяся с демонами ночи, зла, кошмаров, видений, дурных снов, сомнений, смерти. Ушас ведала сферами подсознательного и бессознательного, календарем и сторонами света. Об этом в РВ сказано так: «Части света родились, выйдя из Роженицы», причем слово «Роженица» ст. – слав. и др. – русск., появилось вследствие перевода, санскр. эквивалент его буквально такой: «из той, у кого ноги вытянуты, как при человеческих родах». Ушас покровительствовала роженицам. Прямостоящая, она ассоциировалась также с Древом Жизни и Осью Земли. Ее отличительной чертой было прямостояние. Те, кто почитали Ушас (не сжигали умерших), хоронили покойников прямыми (так, как сейчас хороним. Так хороним в ее честь). Протоиндоевропейцы ставили ей жертвенные могильные столбы, символизировавшие Ось или Мировое Древо, а позже – стелы и кресты, к ним приходили поминать богов и предков, совершали жертвоприношения молитвами, подаянием еды и трапезами. Из гимнов РВ узнаем: Ушас утром на востоке отворяла врата небес. Одетая в платье из света, она высоко поднимала пламенное знамя и, как заботливая мать, гнала перед собой стадо облаков – коров небесных. Один из эпитетов этой богини – «владычица стад». Прикрывая розовую грудь воздушным хитоном, она привлекала взоры смертных, пробуждала их ото сна ночного (или зимнего), звала к повседневным и творческим делам.