Коллектив авторов - Русский быт в воспоминаниях современников. XVIII век

23-го. Пиршество продолжалось вплоть до настоящего дня, причем не позволялось уходить спать в собственные жилища. Иностранным Представителям отведены были особые покои, и назначен определенный час для сна, по истечении которого устраивалась смена, и отдохнувшим надо было в свою очередь идти в хороводы и прочие танцы…

Марта 2. Насколько прошлая неделя была шумной и разгульной, настолько эта тиха и скромна, или в силу раскаяния от стольких расходов, или в силу угрызений совести от преступлений, а может быть, и торжественная святость времени столь сильно обуздала и принудила к послушанию людей, только что не знавших удержу и готовых на всякую дерзкую похоть и преступный произвол. Лавки не открывались, торги на рынках были закрыты, присутственные места прекратили свои занятия, судьи не исполняли своих обязанностей; нельзя было вкушать ни льняного масла, ни рыбы; пост был в высшей степени строгим, они умерщвляли плоть только хлебом и земными плодами. Во всяком случае подобная метаморфоза явилась неожиданной и почти невероятной.

1699 г. Март 1. Бранденбургский посол был торжественно отвезен к прощальной аудиенции в Царской колымаге, запряженной шестью белыми лошадьми; Посол ехал вместе с Приставом; чиновники следовали вместе верхами; число свиты увеличивалось двенадцатью слугами с Царской конюшни. Эта торжественная церемония имела место в неоднократно уже названном Лефортовом дворце. В то же время и при тех же обстоятельствах Господин де Задора Кесельский (de Zadora Kiesielski), доселе Маршал Посольства, был утвержден и принят в качестве Резидента, заменив собою Господина Посла, которому Царь велел остаться обедать. На этот обед, устроенный с большою роскошью, собрались Послы иностранных Государей и первые из Бояр. По окончании Пиршества Думный Моисеевич [15] Вероятно, Никита Моисеевич Зотов. (Сост.) , изображавший из себя, по воле Царя, Патриарха, начал предлагать пить за здравие. Пьющему надлежало, преклонив смехотворно колена, чтить за здравие лицедея Церковного сана и испрашивать у него благодать благословения, которое тот даровал двумя табачными трубками… От этого уклонился тайно только тот Посол, который не одобрял этих шуток, свято чтя древнейшую Христианскую религию. Тот же Патриарх в своем пастырском одеянии и с посохом соблаговолил открыть начало танцев. Комнату, соседнюю со столовой, где веселились гости, вторично заняли Царевич и Принцесса Наталия и смотрели оттуда на танцы и все шумные забавы, раздвинув немного занавеси, пышно украшавшие комнату; пирующие могли видеть их только в щелку… Этот день сильно ослабил суровость обычаев Русских, которые не допускали доселе женский пол на общественные собрания и веселые пиршества, теперь же некоторым позволено было принять участие не только в пиршестве, но и в последовавших затем танцах.

(1702 г.). 26 числа праздновали свадьбу известного любимца Царского Fielaet Prienewitz Jouskie, Московского дворянина, с Maria Jurjovena Schorkofskaia, сестрою Князя Fedder Jurewits Schorkofskaia, также любимца Его Величества, как и жених. Князь этот пригласил на свадебное пиршество свое всех главных Бояр и Боярынь придворных, Иностранных Посланников и большую часть наших и иноземных купцов с их женами. Всем приглашенным гостям дан был приказ быть на свадьбе в старинной одежде этой страны более или менее богатой, по установленному на этот случай правилу. Свадьба самая праздновалась в Немецкой Слободе в доме Генерала Лефорта (la Fort), недавно умершего. Это было громадное каменное здание в Итальянском вкусе, в которое нужно было всходить по лестнице с правой и левой стороны, по причине большого протяжения самого здания. В нем были великолепные комнаты и прекраснейшая зала, покрытая богатыми обоями, в которой собственно и праздновалась свадьба. Для умножения великолепия было принесено заблаговременно множество серебряных сосудов, которые и выставлены для зрения на приличном им месте. Так, стояли два громадные леопарда, на шейной цепи, с распростертыми лапами, опиравшимися на щиты с гербом, и все это было сделано из литого серебра. Потом большой серебряный глобус, лежащий на плечах Атласа из того же металла, и сверх того множество больших кружек и другой серебряной посуды, часть которой взята была из Царской казны. Место сбора приглашенных на свадьбу, долженствовавших составлять поезд, было назначено в городе, близь Кремля, в двух больших домах, стоявших друг против друга. Царь и приглашенные собрались сюда рано утром, мужчины в одном доме, а женщины в другом. Отсюда двинулись в 10 часов, чтобы направиться к Кремлю, у которого я и поместился, чтобы получше рассмотреть поезд, который казался тем еще прекраснее, что и погода была отличная. Царь впереди всех ехал на величавом черном коне. Платье на нем было из золотой парчи, самой великолепной: верхний кафтан испещрен был множеством узоров различного цвета, а на голове у него была высокая красная шапка, на ногах же желтые сапоги. Конь его в богатейшей упряжи, покрыт был прекрасным золотым чапраком, а на передних ногах его блестели серебряные кольца шириною в 4 пальца. Величавый вид Государя, чрезвычайно красиво сидевшего на лошади, составлял немалое украшение всего зрелища: всадник по истине был вполне Царственный. По левую руку его находился Господин Александр Данилович Меньшиков (Alexander Danielewits die Mensikof), одетый также в платье из золотой парчи, на отличном же коне, богато убранном и имевшем на передних ногах, как у Царского коня, серебряные кольца. Главнейшие Князья (Kneesen) следовали затем по два в ряд, смотря по достоинству, все верхами на лошадях и одинаково одетые, числом 24 пары. Доехавши таким порядком до дворца, Его Величество приостановился, чтоб подождать других отставших, и здесь, стоя на одном месте четверть часа, он заставлял выделывать своего коня разные прыжки… Когда Царь проезжал эти ворота, Княжны приветствовали его низким поклоном, и Государь отвечал им тем же. Затем, когда и все упомянутые выше знатные чины также проехали, по два в ряд, видно было, что несли несколько факелов, окруженных великим числом пешей прислуги. За ними ехали все значительные лица, по два же в ряд, всего 60 пар, одетые так же, как и впереди их проехавшие. За этим следовали гости (Goosten), наш Резидент и иностранные купцы, которых платье и шапки совершенно отличались от прочих. У всех у них, впрочем, были желтые сапоги, но шапочки низкие и простые, вовсе не такие великолепные, как у всех других. Их было 17 пар, а во всем поезде было таким образом 204 человека, большею частью богато разодетых. У большей части лошадей были серебряные удила, a у некоторых и серебряные, шириною в два пальца, или около того, и довольно толстые цепи, которые висели от маковки головы до узды и привязаны были к луке седла; цепи эти издавали довольно приятный звон. Были, впрочем, цепи и из белого листового железа. За всем этим ехало пять саней, из которых в первых трех сидели три доктора Немца, а в остальных двух самые старинные купцы из нашей земли. За тем следовала большая повозка, покрытая красным сукном и назначенная для двух Цариц (Императриц): так Русские именуют тех Боярынь, которых Его Царское Величество назначает для присутствования в этом обряде, как жен Государства, и такое название принимают они, как скоро вступают в эту должность. Первая из этих Боярынь, супруга Князя Федора Юрьевича Ромодановского (Fudder Ieursewits Romodanoski), который правил Москвою в отсутствие Его Величества, налицо не находилась, по случаю болезни, так что другая Боярыня, супруга Ивановича Бутурлина (Ivanowits Bouterlien), одна должна была отправлять свою обязанность. На голове у нее была маленькая из белого поярка шапочка, в форме сахарной головы (конусообразная), с небольшим околышем, и с нею, впереди кареты, сидели две почетные Госпожи. Карету везли 12 белых лошадей и вокруг нее шло множество прислужников, одетых в красные платья. За этой каретой следовали еще другие 25 карет, поменьше, но одинаково убранные с первыми, и каждую из них везли 2 белые лошади; в одной из этих малых карет сидела невеста, а в остальных Русские Госпожи. Между этими каретами ехали обыкновенные санки, влекомые клячей, к хвосту коей они были привязаны, а в санках сидел маленький человек, такой же невзрачной наружности, как его лошадка и санки, одетый по-жидовски. Я подозревал, что везли этого человека таким образом, как бы в роде наказания за какую-нибудь провинность его, за которую он должен был представлять из себя такую особу; и я не ошибся, как подтвердили мне то многие люди, знавшие этого человека и сообщившие мне, что то был действительно Жид, только принявший Христианскую Веру. Затем ехали еще семь других саней, наполненных девицами из соотечественниц моих, а далее еще несколько пустых карет, которые и замыкали собою поезд. Таким образом поезд этот проехал через Кремль и часть города до церкви Богоявления (Bogojastenja), где совершался обряд венчания в присутствии Царя и множества особ этого блестящего собрания. Удовлетворив свое любопытство, я отправился в мою гостиницу подкрепить себя пищею, а потом пошел в хорошее местечко в Слободе, чтобы опять увидеть поезжан там, где должна была играться свадьба. Все общество прибыло туда только в 3 часа после полудня в количестве 500 человек, мужчин и женщин, которые разместились в разных покоях, так что мужчины и женщины не могли видеть друг друга. Княжна, сестра Его Величества, и Царица с своими тремя молодыми Княжнами, поместились за особым столом с несколькими придворными госпожами. Новобрачная за другим столом с другими госпожами; а та, которая представляла Царицу (Императрицу), сидела одна, на возвышенном помещении, огороженном решеткою. Остальные госпожи, как Русские, так и иностранные, были в другой комнате; музыканты же помещены были на таком месте, откуда все могли их хорошо слышать. После обеда, чисто Царского, продолжавшегося весело несколько часов, новобрачных повели в небольшой деревянный дом, нарочно выстроенный. Большая часть общества разъехалась между 10-ю и 12-ю часами, но оставшиеся в Слободе почивали по разным домам, на воротах которых было написано мелом, кто где должен остаться. Они были нарочно приготовлены по приказанию Его Царского Величества для того, чтобы Русские легче могли назавтра явиться к месту, где оставались новобрачные, а оттуда отправиться в гости в дом Генерал-Майора Менезия (Menesius), где вдова его живет и в настоящее время. Боярыня, представлявшая Царицу (Императрицу), и ночевала в этом огромном каменном здании, по Царски устроенном и находящемся на большой улице Слободы, а новобрачная явилась туда на другой день рано утром. Его Величество также прибыл сюда в 10 часов, но без сопровождения иностранцами. Пробывши здесь час времени, он поехал в надлежащем порядке к дому Г-на Лупа (Lup), который ожидал его у ворот, вместе с несколькими нашими (Голландскими) купцами. Государь приостановился немного с сопровождавшими его, не сходя с лошади, и Г-н Луп угощал его Величество здесь разными напитками (сладкими водками)…