Сергей Яров - Петроград на переломе эпох. Город и его жители в годы революции и Гражданской войны

Продовольственные же привилегии руководства оказались более замаскированными, чем денежные. При введении «классового пайка» в июле 1918 г. советские и партийные работники не упоминаются ни в одной из четырех категорий, на которые было разделено население. Возможно, они числились в III категории среди «прочих граждан, не вошедших в I-ю или II-ю категории и не принадлежащих к IV-й» [179] Красная газета. 1918. 21 июня. . При новой разбивке горожан в ноябре того же года уже на три категории ответственные работники советских учреждений, наряду с рабочими физического труда и детьми, были отнесены к I категории, как трудившиеся без ограничения времени [180] Продовольствие Севера. 1918. 12 ноября. . В 1919 г. специальным распоряжением политические управленцы, а также милиционеры, чекисты, часть рабочих и служащих стали получать военный паек, величина которого не оставалась неизменной, но была выше общегражданского. Когда же 30 апреля 1920 г. Совнарком РСФСР принял общероссийский декрет о трудовом пайке, в нем была выделена группа рабочих и служащих, занятых тяжелым или вредным, или высококвалифицированными видами труда. Ответственным работникам предоставлялись одинаковые с рабочими права на получение товаров натурой и дополнительных пайков. Установлением норм пайков и определением круга лиц, имеющих на них право, ведала комиссия по рабочему снабжению при Наркомпроде. Таким образом, нормы продовольственного снабжения, казалось бы, жестко увязывались с нормами для рабочих.

Насколько официальные установки соответствовали действительности, судить трудно, особенно для 1918–1919 гг. Все же отрывочные данные свидетельствуют об отличиях в питании между партийно-советскими функционерами и остальным населением города. Упоминавшаяся уже Э. Голдман, тесно общавшаяся в Петрограде в 1920 г. с высшими политическими чиновниками, писала впоследствии, что «пайки, выдаваемые жильцам 1-го Дома Советов („Астории“), были много лучше пайков, получаемых рабочими на заводах. Конечно, их было недостаточно, чтобы поддержать жизнь, но никто в „Астории“ не жил лишь на эти пайки. Члены коммунистической партии, квартировавшие в „Астории“, работали в Смольном, а пайки в Смольном были самыми лучшими в Петрограде» [181] Goldman Е . My disillusionment in Russia. P. 22. . Такая ситуация сложилась в Смольном еще в конце 1917 г., когда по поручению председателя ВЦИК Я.М. Свердлова комендант Мальков организовал здесь небольшую столовую для наркомов и членов ЦК. Питание в ней было тоже скудное, как и в общей столовой, куда мог зайти любой посетитель, имевший пропуск в здание, но все же получше. «Обеды в ней были не бог весть какие: то же пшено, но зато с маслом. Иногда удавалось даже мясо достать, правда, не часто», – вспоминал Мальков [182] Мальков П.Д. Записки коменданта Кремля. С. 70. .

В начале 1921 г. различные категории горожан (от безработных до рабочих вредных и горячих цехов) получали от половины до двух фунтов хлеба в день. После 22 января эти нормы были снижены на треть [183] Ленинградская кооперация за 10 лет. Т. 2. Л., 1928. С. 296, прим. , т. е. составляли от 1/ 6до 2/ 3фунта. Сотрудники же, дежурившие в исполкоме Петрогубсовета, в начале марта получали по 1,5 фунта хлеба, а также по полфунта масла, сыра и некоторые другие продукты [184] ЦГАИПД СПб. Ф. 16. Оп. 1. Д. 414. Л. 3. .

Дифференциация существовала и внутри правящей группы. Именно ею можно объяснить кажущееся противоречие в дневнике Чуковского за ноябрь 1919 г. 11 ноября он записал слова Горького: «<���…> в Смольном куча… икры – целые бочки – в П[етербур]ге жить можно… Можно… Вчера у меня одна баба из С[мольного] была… там они все это жрут, но есть такие, которые жрут со стыдом». Через три дня писатель пометил в дневнике: «Обедал в Смольном – селедочный суп и каша. За ложку залогу – сто рублей» [185] Чуковский К.И. Дневник. 1901–1929. С. 122, 123. . О различиях в питании управленцев упоминает и комиссар Нагловский: «По его (Зиновьева. – А. Ч.) личному распоряжению в Смольном стали даваться так называемые комиссарские обеды, которые не только уже на фоне революционного всеобщего недостатка, но и в мирное время могли бы считаться лукулловскими. Только когда в столице голод принял чрезвычайно сильные размеры, Зиновьев приказал перенести комиссарские обеды в „Асторию“ – гостиницу, целиком занятую коммунистической знатью, где подобные „отдыхи“ могли проходить более незаметно» [186] Нагловский А.Д. Зиновьев. С. 54. .

Более четко расслоение руководящих кадров в продовольственном отношении можно проследить на основе документа, принятого, видимо, в сентябре 1920 г., по которому право на дополнительный паек имели лица, работавшие «неограниченное количество времени», получавшие по тарифу ответственных политических и профессиональных работников, а также ответственные технические сотрудники, не получавшие персональной, премиально-сдельной и сверхурочной по совместительству доплаты. Они были поделены на три категории в зависимости «от ответственности на занимаемой должности и фактической перегруженности работой» или, иными словами, в зависимости от должности и учреждения.

В первую группу (категорию) вошли члены бюро Петербургского комитета РКП(б), президиума и исполкома Петроградского совета, президиумов Петроградского СНХ и губпрофсовета, члены Петрокоммуны и ее Контрольного совета, организаторы и члены бюро районного уровня, а также заведующие наиболее крупными отделами перечисленных организаций. Во вторую группу объединили заведующих остальными отделами и подотделами, «самостоятельных ответственных ораторов», разъездных инструкторов, в третью – ответственных инструкторов крупных отделов, членов фабзавкомов и месткомов предприятий и учреждений с числом работающих 200 и 500 человек соответственно. Величина пайка между этими категориями рассчитывалась в пропорции 1: 0,75: 0,5, т. е. ответственные работники третьей категории получали в два раза меньше, чем первой [187] См.: Чистиков А.Н. Партийно-государственная бюрократия Северо-Запада Советской России 1920-х годов. СПб., 2007. С. 236. .

Принцип деления на «ответственных» и «особоответственных» (термин того времени!) сохранился и позднее. На рубеже 1920–1921 гг. нормы распределения продуктов различались для сотрудников отдела управления Петросовета и его радиостанции, райкомов партии и комсомола, финансового и хозяйственного отделов [188] ЦГА СПб. Ф. 1000. Оп. 79. Д. 279. Л. 37. . Количество продовольствия менялось, но всегда было выше выдаваемого остальному населению.

Право на данную привилегию многие ответственные работники отстаивали самым неукоснительным образом. 31 мая 1920 г. уже неоднократно упоминавшийся И.И. Ионов с возмущением писал заведующему продотделом Смольного Н.В. Барышеву: «На днях, после длительного перерыва, я сделал выписку продуктов из отдела Смольного. Весь список не только был урезан до нищенских размеров (например, папирос мне дали 25 штук), но не выдали даже того, что в этот день было в отделе. Я самым решительным образом протестую против такого обращения ко мне. Неужели я должен перед вами разыгрывать роль просителя». В свою очередь, продотдел Смольного, как мог, блюл корпоративные интересы. Получив из Петрокоммуны сообщение о том, что во второй половине февраля – первой половине марта 1920 г. вместо мяса будут выдавать рыбу или другие продукты, Барышев переправил его в исполком. На следующий день секретарь исполкома М.А. Трилиссер потребовал от председателя Петрокоммуны А.Е. Бадаева «снабжать Смольный без ограничений, как и до сих пор» [189] Там же. Д. 278. Л. 26, 175. .