Павел Милюков - История второй русской революции. С предисловием и послесловием Николая Старикова

Это было уже слишком, даже и для коалиционного правительства. По предложению Церетели, петроградский Совет постановил, что «отказ кронштадтского Совета признать власть Временного правительства означает отпадение от революционной демократии» и «является ударом делу революции». При этом случае Совет поднял вопрос о заключенных в Кронштадте офицерах, признавая их содержание без обвинения и суда «в худшем из царских казематов актом недостойной мести и расправы, позорящим революцию». Совет «требовал от всех кронштадтцев беспрекословного исполнения всех предписаний Временного правительства», а правительство, получив это постановление Совета, решилось на ночном заседании 26 мая повторить его дословно и «предписать командующему флотом Балтийского моря вывести без замедления из Кронштадта все учебные суда для летних учебных занятий». Однако Временное правительство в виде компромисса утвердило своим новым комиссаром избранного кронштадтским Советом рабочих и солдатских депутатов Ф. Я. Парчевского вместо отказавшегося члена Думы Пепеляева. Со своей стороны председатель исполнительного комитета Ламанов, исполняя требование Временного правительства, доложил о состоянии отправляющихся из Кронштадта учебных судов. 7 июня начала свои действия петроградская следственная комиссия о заключенных в тюрьмах офицерах, ужасное положение которых было засвидетельствовано посетившим кронштадтские казематы англичанином Р. К. Лонгом («Речь», 27 мая).

Примирение оказалось, как и следовало ожидать, и на этот раз непрочным. Поражение большевиков в Кронштадте вызвало с их стороны только новые усилия пропаганды. Гельсингфорсский исполнительный комитет Совета депутатов армии, флота и рабочих резолюцией 15 июня одобрил «тактику революционного Кронштадта» и «признал, что, высказывая свое отношение к Временному правительству, кронштадтский Совет осуществил этим свое право, принадлежащее всякому органу революционной демократии». Осуждая на этом основании резолюцию петроградского комитета и требуя «немедленного пересмотра ее», гельсингфорсский Совет «признал Кронштадт передовым отрядом российской революционной демократии» и решил «оказать ему поддержку».

Кронштадт действительно полностью оправдывал это название «передового отряда». Укрепившись в Кронштадте, большевизм разбросал широко по России сеть большевистской пропаганды при помощи надлежащим образом обученных агитаторов. Кронштадтские эмиссары посылались и на фронт, где подрывали дисциплину, и в тыл, в деревни, где вызывали погромы имений. Кронштадтский Совет выдавал эмиссарам особые свидетельства: «N. N. послан в свою губернию для присутствия с правом решающего голоса в уездных, волостных и сельских комитетах, а также выступать на митингах и созывать митинги по своему усмотрению в любом месте» с «правом ношения оружия, свободного и бесплатного проезда по всем железным дорогам и пароходам». При этом «неприкосновенность личности означенного агитатора гарантируется Советом рабочих и солдатских депутатов города Кронштадта». Такой агитатор из Кронштадта выступил, например, 25 мая в Воронеже, требуя немедленного прекращения войны и свержения Временного правительства. В Тамбовской губернии, в Трескинской волости Кирсановского уезда, такой же агитатор с «удостоверением», призывавший к захвату земель, был арестован крестьянами, но, выпущенный в Кирсанове, вернулся вторично, после чего вторично арестовать его крестьяне уже не решились.

Агитация на Черноморском флоте.Наиболее ярким и серьезным случаем было перенесение пропаганды с Балтийского флота на Черноморский при посредстве делегации большевиков, приехавших из Кронштадта, Гельсингфорса и Або. Под управлением популярного адмирала Колчака Черноморский флот, одушевленный желанием сыграть активную роль в войне и мечтавший о походе на Константинополь, в течение всего марта и апреля уберегся от разложения. Мало того, когда вернувшийся из Пскова, с совещания главнокомандующих, адмирал Колчак рассказал 23 апреля офицерам и команде о небоеспособности Балтийского флота, об опасности полного распада наших вооруженных сил, его сообщение вызвало большой подъем среди черноморских моряков и привело 29 апреля к решению послать в Петроград и на фронт особую черноморскую делегацию в составе не меньше 300 человек с целью противодействовать агитации большевиков. Но как раз отъезд из Севастополя этих наиболее разумных, добросовестных и владевших даром слова людей сыграл роковую роль в дальнейшей судьбе Черноморского флота. После их отъезда среди матросов началась агитация. Вопреки воле адмирала Колчака исполнительный комитет уже 10 мая арестовал помощника командующего портом генерала Петрова. Адмирал Колчак подал в отставку (16 мая), но, поддержанный находившимся тогда в Одессе А. Ф. Керенским, взял ее обратно. По требованию правительства Петров был освобожден. Но вскоре после этого возник другой повод для конфликта: миноносец «Жаркий» отказался выйти в море, а затем в самой грубой форме удалил своего командира. Виновные были преданы военному суду, но это создало благоприятную почву для агитации против самого адмирала. Достаточно было прибытия пяти упомянутых выше агитаторов с удостоверениями Совета рабочих и солдатских депутатов, чтобы агитация эта возымела полный успех. На собраниях и митингах указывалось, что Черноморский флот ничего не сделал для революции, что команда дружит с офицерами, что местный исполнительный комитет – простое отделение штаба адмирала Колчака. Тут же было постановлено арестовать офицеров; четверо из них были обысканы и арестованы как «приверженцы старого режима». Комитет не решался бороться с митингами и плелся в хвосте. В результате на митинге с заезжими агитаторами было решено отобрать оружие у всех офицеров, а потом арестовать самого Колчака и начальника его штаба Смирнова.

«Хотя Колчак и является авторитетом в военно-морском деле, – говорил один из митинговых ораторов, – но нам такие не нужны. Во главе флота должен стоять хоть прапорщик, который бы исполнял все, чего желают матросы». Получив донесение Колчака, Временное правительство на ночном заседании 6 июня решило: 1) требовать «немедленного подчинения Черноморского флота законной власти»; 2) «адмиралу Колчаку и Смирнову, допустившим явный бунт, приказать немедленно выехать в Петроград для личного доклада» и 3) «всеми мерами водворить на Черном море порядок, подчинение закону и воинскому долгу, возвратить оружие офицерам.., восстановить деятельность должностных лиц».., «не подчиняющихся немедленно арестовать как изменников отечеству и революции и предать суду», донеся об исполнении в 24 часа. Телеграмма правительства была прочитана на делегатском собрании и перед 15-тысячным митингом. Решено было подчиниться требованиям правительства, но протестовать против квалификации движения «военным бунтом» и требовать привлечения к ответственности тех лиц, которые неправильно осветили перед Временным правительством события в Севастополе.