Борис Арсеньев - Неисчерпаемая Якиманка. В центре Москвы – в сердцевине истории

Давняя мечта московских градостроителей сбылась лишь в конце XX в. Мост пересекает Водоотводный канал в его самом широком месте, где расстояние между берегами достигает 50 м. Стальная арка из конструкций, изготовленных в Воронеже, поднимается высоко над водой. Мост первоначально имел пышное скульптурное убранство работы неизменного З.К. Церетели, выполненное в металле. Фонари стилизованы под старину, фигурные решетки перил украшали медальоны с изображением исторического герба Москвы – святого Георгия, пронзающего копьем змия, а также атрибутов искусств. Однако эта роскошь недолго продержалась под натиском вандалов и любителей сувениров. У горельефного Георгия стали регулярно выдергивать копье, из бронзовых палитр исчезали кисти. В конце концов вычурные медальоны просто демонтировали.

Зато на самом мосту и рядом с ним вдоль Болотной набережной за последнее время выросла целая аллея «деревьев любви и верности» – металлических конструкций, на которые новобрачные вешают «замочки на счастье», бросая ключи в канал. Эта свадебная традиция, как обычно, пришла к нам из-за границы. Считается, что зародилась она два десятка лет назад в Риме, где влюбленные стали вешать на перила и фонари Мульвиева моста замки, подражая героям романа Федерико Мочча «Три метра над небом». В Москве первым подвергся «замочному нашествию» Патриарший мост. Затем настала очередь Лужкова моста. Каждая свадебная процессия оставляла здесь свой замок, и вскоре узоры перил скрылись под толщей скобяных изделий. Их срезали рабочие городской службы, но по ночам они появлялись вновь. Тогда власти прибегли к заграничному опыту и поставили на Лужковом мосту специальную конструкцию, придав ей облик дерева, что является уже отечественным ноу-хау. «Деревья любви и верности» с тех пор размножились. Если так пойдет дальше, когда-то существовавший на Болотной набережной Кокоревский бульвар возродится в металле. Правда, зрелище это едва ли порадует глаз. Многие замки уже порыжели от коррозии, словно пожухлые листья, будто опровергая пословицу «Старая любовь не ржавеет».

Лужков мост с «деревьями любви и верности»

Несколько лет назад на сходах Лужкова моста со стороны Кадашевской набережной установили бронзовую «Скамью примирения», устроенную так, чтобы садящиеся на нее невольно приникали друг к другу. Идея скульптурной композиции-аттракциона все та же – укрепление семейных и романтических уз. У Лужкова моста репутация самого сентиментального моста Москвы. Здесь же, под пролетом, пристань, откуда отправляются в путешествие вокруг Острова прогулочные катера.

Главная аллея сквера на Болотной площади, открываясь парадным входом и фонтаном, через три сотни метров завершается скульптурной композицией «Дети – жертвы пороков взрослых», созданной известным скульптором Михаилом Шемякиным и подаренной им Москве. Ее появление здесь сопровождалось бурной полемикой среди московской общественности. Когда проект композиции был обнародован, многие ценители искусства и ревнители московской старины сочли ее идейно и художественно несостоятельной, разрушающей историческую среду Болотной площади. Местные жители боялись, что монстры, рожденные изощренной фантазией мастера, будут пугать гуляющих в сквере детей. Предлагалось установить дар Шемякина в парке искусств «Музеон» на Крымской набережной. Но у именитого автора были и многочисленные и, главное, влиятельные поклонники, в том числе и тогдашний мэр. Коллективные письма протестантов – деятелей искусств и обычных москвичей, выступления в СМИ и даже некоторых депутатов Мосгордумы, боровшихся против градостроительного произвола, ни к чему не привели. В очередной День города в сентябре 2001 г. монумент торжественно открыли.

Сегодня очевидно: и страхи, и восторги были явно преувеличены. Градостроительной катастрофы на Болотной не произошло. Современных же детей скопище монстров не пугает, а лишь забавляет. Но ни художественным откровением, ни первостатейной туристической достопримечательностью, как обещал автор, монумент не стал. Не так уж часто «якиманские аборигены» слышат на улице сакраментальный вопрос: «А где тут памятник порокам?» Предостерегающий идейный посыл произведения Шемякина, похоже, мало кто слышит. Пороки в образе чудищ – «Наркомания», «Проституция», «Воровство», «Алкоголизм», «Невежество», «Лжеученость», «Равнодушие», «Пропаганда насилия», «Садизм», «Эксплуатация детского труда», «Нищета» и «Война», обступившие мальчика и девочку, играющих с завязанными глазами вокруг стопки книг, – благополучно здравствуют не только в образной реальности. Некоторые из них вольготно чувствуют себя на Болотной, где кипит бурная ночная и отнюдь не всегда безгрешная тусовочная жизнь. Местные жители постарше боятся выходить сюда после наступления темноты.

Каждый год весной, а в советское время и осенью широкая набережная Водоотводного канала у Болотной площади становится репетиционной площадкой военных парадов. Здесь гремит оркестр, чеканят шаг те, кто 9 мая будет проходить под стенами Кремля. На Болотной, продолжая традиции Царицына луга, часто проводятся гулянья, концерты, шоу. Но самую громкую, поистине всемирную известность ей принесли многотысячные митинги и манифестации последнего времени. Болотная стала именем нарицательным, символом протестного движения, что, впрочем, тоже вписывается в ее историческую традицию…

Скульптурная композиция «Дети – жертвы пороков взрослых»

Старинные кварталы между Всехсвятской (Серафимовича) улицей и Балчугом составляют старомосковский район Средние Садовники. Его речной фасад – Софийская набережная. Путь до нее от Болотной площади идет вниз по улице Серафимовича мимо знакомого нам углового «дома-путешественника» и запущенного сквера на месте давно снесенных зданий. Софийская набережная лежит прямо напротив Кремля, с нее открывается изумительный вид на его стены и башни, соборы и дворцы. Панорама же Замоскворечья с кремлевского холма, на переднем плане которой – Софийская набережная, всегда воспринималась и русскими людьми, и иноземными как зримый образ самой России. Красота эта еще не растворилась без остатка в современном каменном хаосе мегаполиса…

Софийская набережная… Немного найдется в столице мест, которые сохранили в такой полноте и подлинности облик старой Москвы, какой была она век назад, до начала великих реконструкций. Здесь практически нет домов моложе. Самому же древнему зданию – храму Святой Софии Премудрости Божией, давшему имя набережной, уже больше 350 лет. Археологические находки и вовсе уводят в бездну прошлого. В 1931 и 1999 гг. на Софийской набережной были найдены каменные шлифованные топоры бронзового века. Во времена первых московских государей все пространство от Москвы-реки до ее болотистой старицы занимал Великий луг – кормовые угодья для великокняжеских лошадей. С XIV в. местность начала постепенно застраиваться, стало формироваться новое московское предместье – Заречье, его население росло в том числе и за счет «сведенцев» – насильственно переселенных в Москву жителей присоединенных к ней земель – купцов, бояр, ремесленников. Так здесь оказались и новгородцы. Есть предположение, что они-то и поставили около 1488–1489 гг. в Заречье деревянный храм Святой Софии в память о главной святыне Великого Новгорода – Софийском соборе. Существует и другая версия. Она связывает строительство храма за Москвой-рекой со стремлением великого князя Ивана III, женатого на византийской принцессе Софье Палеолог, подчеркнуть духовно-политическую преемственность Москвы от Константинополя с его знаменитым собором Святой Софии.