Борис Арсеньев - Неисчерпаемая Якиманка. В центре Москвы – в сердцевине истории

После страшного пожара 1495 г., затронувшего и Заречье, Иван III повелел на расчищенном от сгоревших построек пепелище «чинити сад». Тем самым решалось сразу несколько задач: создавался оборонительный плацдарм перед новой кремлевской цитаделью, незастроенное пространство сберегало сплошь деревянный город от распространения огня, а великокняжеский двор получал надежный источник снабжения плодоовощной продукцией. В Государевом саду, вероятно, произрастали не только привычные культуры – яблони, вишни, груши, смородина, крыжовник, но и ныне экзотические дыни, которые москвитяне умели прекрасно выращивать даже в суровом климате на особых высоких, обильно унавоженных грядках. Некоторые исследователи древнерусской архитектуры, в частности М.П. Кудрявцев, указывают на особое градостроительное значение Государева сада. Он воплощал представления православных людей того времени о рае, символизировал посвящение Русской земли Богородице, уподоблял Москву небесному граду – Горнему Иерусалиму. Судя по планам столицы рубежа XV–XVII вв., Государев сад был обнесен деревянной оградой с островерхими воротами на восточной стороне, имел четкую регулярную планировку. В центре его возвышался Софийский храм. Известно также о царских палатах в саду.

Два столетия эта лепота услаждала взоры тех, кто смотрел с кремлевских высот за реку. В 1701 г. очередной пожар, перекинувшись из Кремля, уничтожил слободы садовников и сам Государев сад. Петр I не стал его восстанавливать. В XVIII в. берег Москвы-реки здесь вновь застраивается. Царских садовников потеснили знать и купечество. Место стало престижным. Строительство каменной набережной напротив Кремля предусматривалось еще «Проектированным планом» Москвы, утвержденным Екатериной II в 1775 г. Но в 1780-х гг. соорудили по проекту В.И. Баженова только деревянные подпорные стенки. Набережная была так узка, что допускала лишь одностороннее движение экипажей. В 1812 г. почти все строения на ней пострадали от великого московского пожара. Их довольно быстро восстановили, за исключением одного дома, который лежал в руинах еще несколько десятилетий.

В 1832–1836 гг. Софийская набережная была реконструирована под руководством военных инженеров Н.И. Яшина, затем А.И. Дельвига (двоюродного брата поэта – лицейского друга Пушкина). В русле реки вдоль берега были поставлены в два яруса каменные своды, закрытые каменной подпорной стенкой. Поверху проложили проезд. Общая ширина набережной достигла 20 м. В XIX – начале XX в. на Софийской набережной появились и новые солидные здания, придавшие ей парадный вид, и промышленные предприятия. В советское время, в 1930-х гг., набережная чуть было не пала жертвой коренной реконструкции. Предполагалось, что значительную часть ее от Большого Каменного моста до Фалеевского переулка займет 2-й Дом ЦИК – СНК СССР. Проект этот не был осуществлен, но без потерь не обошлось. Строй старинных домов набережной укоротился после того, как при строительстве новых мостов – Большого Каменного и Большого Москворецкого – снесли несколько строений. Облик некоторых уцелевших подвергся искажениям. А в 1964 г. само на звание «Софийская набережная» исчезло с карты Москвы, на которой теперь значилось – «набережная Мориса Тореза». Переименование состоялось по случаю кончины председателя Французской компартии, никак не связанного жизнью и деятельностью с этим местом. Лишь в 1992 г. набережной вернули исконное название. Имя Мориса Тореза осталось только на гранитной доске, установленной в честь переименования на доме № 26.

Некогда Софийская набережная начиналась на углу со Всехсвятской улицей уже известной нам часовней Николо-Берлюковского монастыря. Она и несколько соседних зданий были снесены в 1930-х гг. при возведении нового Большого Каменного моста. Сейчас набережная открывается скромным двухэтажным домиком (№ 6), затянутым в строительную сетку. Он был построен в 1895 г. архитектором А.М. Калмыковым для кондитерской фирмы «Эйнем». Ей же принадлежало еще несколько разновременных построек на этом участке, причудливо сросшихся в сложный конгломерат, с узким двором и живописной террасой. В конце 1990-х гг. исследователь якиманской старины О.Р. Шмидт писала: «Этот полуразрушенный ныне комплекс можно очень красиво обустроить, превратив двор-коридор в пассаж под стеклянной крышей и выявив все сохранившиеся необычайные архитектурные детали. Будем надеяться, что так и произойдет». Но надежды не оправдались. В 2000 г. опустевшее здание начали сносить. При разборке открылись фрагменты древних палат, возможно, XVII в. – детали оконных наличников нарышкинского стиля, остатки крыльца. Предположительно именно отсюда некогда открывалась та замечательная панорама Кремля и окрестностей, которая запечатлена на хрестоматийной гравюре П. Пикарта и И. Бликланта «Росейская столица Москва», изданной в 1707–1708 гг. Вероятно, Питер Пикарт – голландский художник, ставший одним из основоположников русской гравировальной школы, работавший по приглашению Петра I в Оружейной палате, в Московской, а затем Санкт-Петербургской типографиях, – рисовал этот вид с крыльца либо из окна палат. Обнаружение их стало настоящим открытием. Однако 13 ноября 2000 г. «палаты Пикарта» неожиданно и загадочно обрушились. Руины тут же были расчищены. Утрату уникального памятника московская общественность восприняла как пример пренебрежительного отношения к культурному наследию со стороны столичных властей. Сегодня существует проект воссоздания «палат Пикарта». Но это будет всего лишь копия…

История участка, на котором они стояли, прослежена О.В. Купцовой. В XVIII в. он неоднократно менял владельцев. В 1800 г. подполковник А.А. Гиршфельд значительно перестроил древние палаты. Следующий владелец, И.Л. Буржуа, сдавал усадьбу в аренду коммерции советнику И.И. Лажечникову – отцу знаменитого исторического романиста. В 1812 г. дом пострадал от пожара и был восстановлен уже Ф.Н. Старшиновым. В 1866 г. владение приобрела Каролина Карловна Эйнем, супруга уже знакомого нам кондитерского фабриканта, который перевел сюда производство и поселился сам. Следующим хозяином дома на Софийской набережной стал его компаньон Ю. Гейс. При нем здание перестраивалось и достраивалось. На первом этаже помещалось правление фирмы, на втором была хозяйственная квартира с теплыми и уютными комнатами, красивым залом, зимним садом. Из окон открывался вид на Кремль. В доме хранилась коллекция картин и гравюр с видами Москвы, собранная сыном хозяина Владимиром Гейсом. Кондитерская фабрика существовала на Софийской набережной до 1920-х гг. Позднее здесь помещался техникум.

Софийская набережная, 10