Геогрий Чернявский - Жизненный путь Христиана Раковского. Европеизм и большевизм: неоконченная дуэль

Участвовавший в конференции Ленин продолжал агрессивно и грубо отстаивать свои крайне революционные взгляды и полемизировал с большинством участников, включая Раковского и Троцкого, отнюдь не стесняясь в выражениях. Накануне конференции Ленин опубликовал статью «О поражении своего правительства в империалистической войне». Признавая, что Троцкий, Раковский и прочие центристы отвергают идею защиты отечества, Ленин продолжал атаковать своих соперников в социалистическом движении, обвиняя их в том, что они желают «совместить платоническую защиту интернационализма с безусловным требованием единства с “Нашей зарей”» [138] Ленин В. И. Сочинения. Изд. 5-е. М., 1961. Т. 26. С. 324, 349. (речь шла о журнале меньшевиков, выходившем в Петербурге под редакцией А. Н. Потресова). Требование поражения своего правительства в империалистической войне Ленин считал аксиомой, которую оспаривают только «сознательные сторонники или беспомощные прислужники социал-шовинистов».

Большинство участников Циммервальдской конференции составляли центристски настроенные деятели, выступавшие за прекращение войны по соглашению держав. Позиция Троцкого была значительно левее, нежели названная, в том смысле, что он видел в заключении мира преддверие социальной революции. Примерно на такой же позиции стоял Крыстю Раковский, который вместе с Робертом Гриммом и итальянцем Константино Лаццари был избран в состав бюро конференции. [139] Die Zimmerwalder Bewegung: Protokolle und Korrespondenz. Herausgegeben von Horst Landemacher . The Hague – Paris, 1967. T. 1. S. 48, 53, 115.

Эта расстановка сил позволяла Троцкому оказывать значительное влияние на ход дебатов и итоги встречи, тем более что в отношении непосредственных задач его мнения и позиции основной массы присутствовавших были близки, а с некоторыми почти идентичны. Это позволило выработать общий антивоенный манифест, проект которого написали Троцкий и голландская социалистка Генриетта Роланд-Гольст, а затем окончательно отредактировал Троцкий. [140] Манифест Интернациональной социалистической конференции в Циммервальде // Троцкий Л. Война и революция. Пг., 1922. Т. 2. С. 52–55. Сам по себе этот факт был свидетельством все более возраставшего авторитета Троцкого, а вместе с тем и Раковского, в международном социалистическом движении.

Ленин, однако, оставался верным себе. Он писал о Роланд-Гольст другому голландскому социал-демократу Давиду Вайнкопу: «Совсем как наш господин Троцкий: “в принципе решительно против защиты отечества” – на практике за с фракцией Чхеидзе в русской Думе». [141] Ленин В. И. Сочинения. Т. 49. С. 105. А в письме своей новой и ревностной стороннице А. М. Коллонтай он был еще откровеннее по адресу уже целой группы тех, кого считал единомышленниками Троцкого: «Рональд-Гольст, как и Раковский (видели его фракционную брошюру? [142] Ленин был неточен. Имелась в виду упомянутая брошюра, содержавшая письмо Ш. Дюма и ответ Раковского. Ленин выражал недовольство тем, что Раковский ограничивался антивоенными лозунгами, не требуя непосредственного перехода к революции. ), как и Троцкий, по-моему, в с е вреднейшие “каутскианцы”… все в разных формах прикрашивают оппортунизм». [143] Ленин В. И. Сочинения. Т. 49. С. 117.

Через полгода, в апреле 1916 г., по просьбе итальянских социалистов Христиан принял участие в международном антивоенном митинге в Милане. Возвращаясь из Италии, он остановился в Берне, встретился с Лениным и Троцким, установил связь со Швейцарской рабочей партией. Сам факт непосредственного контакта с Лениным свидетельствовал, что постепенно, хотя и не быстрыми темпами, Раковский приближался к позиции экстремистского крыла социал-демократии.

Здесь, в Берне, Ленин, Троцкий и Раковский участвовали в совещании циммервальдовцев. Однако принять участие во II Циммервальдской конференции, состоявшейся в том же апреле 1916 г., Раковский уже не смог, так как в связи с подготовкой Румынии к войне граница для него оказалась закрытой. А в августе 1916 г. он был арестован румынскими властями.

Спорным и не до конца выясненным вопросом остается один немаловажный момент политической биографии Раковского периода мировой войны. Речь идет о его взаимоотношениях с Парвусом (Александром Львовичем Гельфандом), выходцем из России, который еще в 90-х годах обосновался в Германии, где издавал социалистические газеты, в 1905 г. возвратился в Россию, участвовал вместе с Л. Д. Троцким в Петербургском Совете, затем вновь уехал в Германию, а позже жил в Турции, где нажил большой капитал на удачных торговых сделках и проявил себя как ярый сторонник укрепления германского рейха и в то же время адепт разжигания революций в других странах.

Постоянно проживая в Константинополе, Парвус часто бывал в Софии и Бухаресте, поддерживал связь с тамошними социалистами и фактически являлся посредником между ними и германскими властями. Парвус, в свое время выступивший с идеей перманентной революции, развитой затем Л. Д. Троцким (во время мировой войны Троцкий объявил о полном разрыве со скомпрометировавшим себя Парвусом), был первым, кто обратил внимание на фактическое совпадение непосредственных германских интересов в войне и намерений российских и других революционеров, в частности большевиков.

Уже в январе 1915 г. в беседе с германским послом в Турции предприимчивый коммерсант выдвинул план оказания помощи русским революционерам (а также революционерам других стран, воевавших с Германией) со стороны немецких властей. Этот план был вскоре одобрен. Министерство иностранных дел и министерство финансов Германии договорились о выделении значительных денежных сумм. В том же году Парвус образовал в Копенгагене некое учреждение для финансирования подрывных элементов во враждебных странах и тех, кто выступал с пацифистскими проектами. Для конспирации и благозвучия это учреждение получило фиктивное наименование Института по изучению последствий мировой войны. Сохранились сотни документов о финансировании германскими властями через Парвуса большевиков и различных других подрывных элементов, которые стали фактическими агентами влияния Германии в своих странах. [144] См. подробнее об этом: Чернявский Г. Немецкие деньги Ленина // Чернявский Г. Притчи о Правде и Лжи: Политические драмы двадцатого века. Харьков, 2003. С. 24–36.

Касательно Христиана Раковского сколько-нибудь значительной документации на этот счет нет. Однако имеется один документ, относящийся уже ко времени после большевистского переворота, который убеждает в том, что он не избежал соблазна воспользоваться щедрыми германскими подачками для ведения антивоенной пропаганды. Речь идет о сохранившейся в коллекции видного российского историка-эмигранта Б. И. Николаевского в архиве Гуверовского института войны, революции и мира (г. Пало-Алто, Калифорния, США) телеграмме заместителя статс-секретаря иностранных дел Германии Бусше представителю министерства иностранных дел при ставке германского Верховного командования от 16 ноября 1917 г. Тогда Бусше писал: «Христо Раковский, румынский социалист, родом из Болгарии, выпускает русскую социалистическую газету в Стокгольме. Раньше он был связан с нами и работал на нас в Румынии. Раковский спрашивает, может ли его жена, находящаяся сейчас в Бухаресте, получить разрешение приехать к нему в Стокгольм. Эта просьба, поддержанная послом Болгарии, удовлетворена». [145] Николаевский Б. Тайные страницы истории / Ред-сост. Ю. Г. Фельштинский. М., 1995. С. 346. Для истории важно не разрешение Александрине приехать в Стокгольм. Ключевыми словами были: «работал на нас в Румынии».