Ирина Щербакова - По крупицам. Российские школьники об истории ХХ века. Сборник работ лауреатов Всероссийского конкурса исторических исследовательских работ старшеклассников «Человек в истории. Россия – XX век»

Мы нашли некоторые сведения о семье отца Евдокии – Старикова Александра. По документам переписи 1897 года в селе Бугровое Соколовской волости Ишимского уезда Тобольской губернии имеются сведения о составе семьи Стариковых. Мы видим, что старшие Стариковы были неграмотны, а вот уже представители поколения отца Евдокии умели читать. Скорее всего, они получили начальное образование в церковно-приходской школе. Это может свидетельствовать о том, что семья Стариковых была достаточно зажиточной. Обучение, как правило, было платным, да и бедняки старались больше использовать подрастающих сыновей в хозяйстве.

Но вернемся к воспоминаниям Евдокии Александровны:

…посли смерти матьири атец привол нам мачиху а нас асталос сирот 5 чиловек и я адна была систра 4 брата мачиха была малодая нас не возлюбила издьивалас нас тиотка ацова систра забрала…

По воспоминаниям Евдокии известно, что отец ее тяжело заболел тифом, и все думали, что он умрет, поэтому и забрали детей. А тетка, скорее всего, была сестрой матери или двоюродной по отцу, так как родных сестер у Александра не было.

Позже от родных отца выяснится, что Александр Лукьянович Стариков приезжал в Сталинград в 1948 году и искал своих детей. Но фамилия Евдокии была уже Залипаева, а сына Николая не было в живых, поэтому он никого не нашел. О дальней судьбе его ничего неизвестно.

Вернемся вновь к рассказу Евдокии:

…ето был 21 год голод тьиф вот ана нас хатьела спастьй брата николая 6 льет и мина 4 года а астольных растаирала по дароги вработники пашли изохльеба лишбы ни умирета а нас привезла на станцыю кривая музга гдье ана прожывала а кнам ана приежала хоронита мата…

Мы выяснили, что Кривая Музга – железнодорожная станция в Волгоградской области. С этого момента начался особенно мучительный период в жизни Евдокии и ее братьев:

…вот сетого и началас наша мучения уния умер муж а асталас доч падчирица и ана тьотки сказала ты мне нужна а етьи сироты не нужны куда хош туда и дьивай туто наша тьотка и задумолас кудаже нас дьиват назад вистьи уже небыло сила да и кагда забирала вето время атец был болин тьифом ей было очинс нами трудно и ана низнала что дьелат ест нечива сама забольела…

Здесь мы подошли к самому драматическому месту в ее описании: тетка, которая хотела их спасти, в отчаянии пыталась убить своих племянников:

…и ана нас ришыла здьати в дьед дом нас ни бирот и ана нас ришыла утопить видном ерике а была висна уже сели хлеб ана нас подвила керику и села и мы около ния ана стала братишку ласкат стала иво вголовки рыца и вето время привезала фартук на шею а в фартук камин и бросила иво в воду а я закричала и кинулас бижата…

Спас Евдокию и ее брата в этот момент счастливый случай:

…вето времьа мужчина вирхом налошады и несколько лошыдьей гнал поита всо ето видьел бросилса в воду и достал маево брата развизал камен аткочал положы на бугорок и сразу рванулса доганата тьотку и стал свистьет и махат етаим фартуком и здьес подехала машына ето был придседатьель колхоза он кинулса кнам допросил тьотку тьотка стаяла и плакола и нас вместьи с тьоткой повизли в город сталинград и нас апридьилили в дьед приеомник а тьотку в турму вскоре мы забольели тьифом…

Как мы выяснили, эпидемия тифа была в Царицыне в 1922 году. Значит, Евдокии в это время было около семи лет. Здесь мы обнаружили некоторую несогласованность в сведениях. Евдокия говорит о том, что ее забрали от отца в четыре года, называет дату события – 1921 год, а по исторической хронологии получается, что она была постарше – шести-семи лет. Мы думаем, что ее воспоминания неточны, и нам следует ориентироваться на дату 1922 год – год массового заболевания тифом.

После того как тетка умерла, люди, которые занимались их делом, посчитали необходимым объявить детям о ее смерти и посоветовали им «идти в дети» к чужим людям, если им предложат:

…а тьотка умерла подехала машына к больницы гдье мы лижали и нам открыли гроб паказали говорат вот ваша тьотка умерла таипер увас нет никаво вазможно вас кто вазмот в дьетаи то вы не пиречтаи идаитье…

Нам так и не удалось узнать имени и фамилии этой тетки, оказавшейся перед необходимостью страшного выбора и взявшей на душу грех убийства, и умершей вскоре от тяжелой болезни.

К сожалению, нам не удалось найти и конкретных сведений о детских домах Царицына. Они просто не сохранились: сгорели во время Сталинградской битвы.

Из одного из таких детских домов Евдокию взяли в приемную семью:

…и вот мина вскори взали из сила безродного я уних до 8 льет и гора низнала…

Вероятно, это произошло в 1924–1926 годах.

Удивительное совпадение слов: Евдокия – сирота, без рода и попадает в село с таким же названием «Безродное», которое так же не дало ей родного дома. Как удалось выяснить, село Безродное – это современный город Волжский Волгоградской области.

Приемных родителей предположительно звали Григорий и Анна Садчиковы. Так нам сказала старшая дочь Евдокии – Тамара, она помнит и внешность этих людей: Анна – худощавая старушка, а Григорий – невысокий дед с рыжей бородой. Забегая вперед, скажем, что они погибли в 1942 году. Из рассказа Тамары мы знаем, как это произошло: в тот день Григорий был в погребе, Анна, увидев самолеты, спустилась к нему – и тут вражеский снаряд попал как раз в это место.

Первое время в приемной семье Евдокия вспоминала добрыми словами: «…я думала что мне лутшева и нинадо…». Однако она тосковала о брате: «…но стала тосковать за братом каторой асталса в дьеддьоме…»

Да и жизнь в приемной семье была не из легких, приходилось много и очень тяжело работать:

…мина стальи заставлаата работата чистиета базы ганата скатаину напоела а калодьез был глубокий а видро дьльа мина было очин тьижолое а надо ни мени 30 ведьир воды скотаины было много да и гону дамой а сама ведры воды нису пригону на баз начинаю сено насита а как пакотьаца овцы сколько ягнат всех надо 3 раза кматаерам под пустаита чтобы они посасальи да апят таскат а пака ани сасуд я из топлу в кухне чтобы им было тьепло да вхату натаскаю дров да кизек а если еста нимноголишнева время то мата праста учет а как начноца пахота то еду с ацом в полье поганаю быков…

Через всю жизнь пронесла Евдокия обиду на приемного отца. Она вспоминала, что когда надо было погонять быков, то ей частенько доставалось кнутом по спине:

…да чтобы побороздье а как чути мимо сразу кнут вдоли спины жельели но и биль атьец…

Обидно было вспоминать, что не жалели ее тогда, когда она разбивала руки и ноги, все равно отправляли на работу:

…бывало ноги все вкров разатрош заноз паналазиет бола нивазможная а ни чиво ни скажал работай стало мне 12 льет я 5 коров даила руки судоргою свадаило каров подаю проважу к постуху начинаю печ топить абед варита…