Ирина Щербакова - По крупицам. Российские школьники об истории ХХ века. Сборник работ лауреатов Всероссийского конкурса исторических исследовательских работ старшеклассников «Человек в истории. Россия – XX век»

Работа, на которую устроился летом Константин, позволяет ему более или менее покрывать расходы на нужды первой необходимости.

Понемногу покупаю себе из одежды, бумаги, туши, карандашей и т. д. С удовольствием куплю что-нибудь для дома, только не знаю, что нужней.

В письме от 27 июня он также просит родителей не присылать ему денег:

Так как я теперь человек богатый (в месяц получаю 2 миллиарда) и кроме того, мне хочется быть полезным для дома. Пусть Рая обязательно в следующем письме пришлет мерку ноги – я ей куплю туфли.

Более того, он уже может себе позволить расходы на культурный досуг.

Раз ходил в Большой театр. Потом ходил в мелкие театры. Был на сельскохозяйственной выставке. Вы, может быть, даже не знаете о ея существовании, а она была очень интересна.

1924 год

Первое письмо в новом 1924 году Константин начинает с сообщения о смерти Ленина:

В понедельник в 7 часов вечера умер Ленин. Точно не знаю – или от паралича мозга или от паралича дыхательных путей. В среду его привезли в Москву и вечером же мы с организацией ходили посмотреть на него. Лежит он в бывшем Дворянском собрании в Охотном ряду. Его анатомировали, бальзамировали, так что он теперь будет обладать всеми качествами мощей. Выражение лица его очень спокойное, лицо белое, голова совсем лысая (ни одного волоска), борода и усы рыжеваты и подстрижены. Одет очень просто. Тут же видел Крупскую с заплаканными глазами. Это седая дама, с отросшими (отрезанными?) волосами, лицом еще довольно моложавая. Тут же сидела какая то брюнетка – не знаю кто. Не сестра ли Ленина?… Болезнь Троцкого, оказывается, не столько является действительной болезнью, как вызвана расколом в партии, причем Троцкий очутился в меньшинстве и теперь принужден уехать в Крым. Сегодня на собрании у одного оратора проскользнула интересная фраза. Он сказал: как Моисей вывел нас из под ига египтян, так и сейчас Ленин вывел нас из под власти капитализма. Интересно, кто это «мы» (23 января 1924 года).

В письме отцу в Нижний он добавляет: «В субботу будут его хоронить. Придется, наверное, идти на похороны». В этом письме не видно никаких признаков восприятия смерти Ленина как «большого всенародного горя», да и фраза «Придется, наверное, идти» говорит о том, что ему не очень-то хочется в этом участвовать. А вот слова оратора о том, что Ленин вывел народ из-под власти капитализма и как бы тем самым осчастливил, воспринимаются Костей с большим сомнением. Но он следит за начавшейся борьбой в партии и не верит тому, что пишут газеты.

Несмотря на плохое самочувствие, отец Кости Всеволод Константинович продолжает писать методические работы, редактировать написанные ранее, отправляет эти работы в Москву для издания. Решать вопросы издания работ Всеволода Константиновича берется Костя. Он постоянно сообщает отцу о посещении издательств, вникает в тонкости оплаты рукописей отца и докладывает:

Госиздат, оказывается, большой жулик. У многих авторов в договоре есть пункт, по которому ГИЗ обязуется в течение 5 лет повторять издание не реже, чем через 2 года, у тебя же этот пункт вычеркнут. На следующие издания плата была бы не с номинала, а за печатный лист: за новую рукопись – 80 руб. за 1 печатный лист, за повторное издание при отсутствии переработки – 40 руб. и при переработке 56 руб. В этом же духе перезаключаются сейчас все договора с авторами.

На протяжении всех лет учебы и работы в Москве Константин будет «воевать» за справедливость оплаты работ его отца, но с минимальным успехом.

Беспокоят Костю «чистки», которые проходят в институтах, в результате которых сокращается не только количество студентов, но и сами институты путем их слияния. Костя пишет матери:

Сейчас все расходы урезывают чуть не до нуля. В связи с этим предстоит слияние вузов и сокращение числа студентов. Сократить обещают чуть ли не больше половины. Для этого устраивают две чистки: по классовому подбору и академической неуспеваемости. Я как будто бы не вижу опасности ни в той, ни в другой.

Но вскоре появляется серьезное уточнение:

Под именем академической проходит сейчас социальная чистка. Исключить хотят около 25 %. В число их попадут дети «буржуев», священников, статских советников и т. п. Обо мне тоже кое-что знают партийные люди, но они со мной в хороших отношениях и во вторых, в академическом отношении ко мне придраться очень трудно.

В другом письме он просит:

Сейчас у нас идет чистка. Очень хорошо было бы прислать мне удостоверение о том, что папа преподает в ВУЗе. Хотя оно у меня и есть, но оно устарело.

Значит, академическая успеваемость не всегда может помочь остаться в вузе. Социальное происхождение важнее. К счастью, Костя «чистку прошел благополучно, так, как даже и не ожидал».

Впервые в одном из писем в 1924 году Костя открыто высказывается по поводу комсомольских активистов, с которыми живет в общежитии:

Живу вместе с несколькими комсомольцами, публикой вообще говоря, не утруждающей себя и предпочитающей гулять, есть и спать.

1925 год

Первое письмо в 1925 году Костя отправляет с Курского вокзала. Он хочет, чтобы письмо «пошло с сегодняшним же поездом». Причина у него очень уважительная. Ему хочется получить стипендию, но для этого надо, чтобы из дома ему прислали как можно больше справок и удостоверений о работе Всеволода Константиновича, которые создавали бы впечатление, что он ведет большую общественную работу.

Хотелось бы, что бы при чтении удостоверения, – пишет Костя, – получалось впечатление, что папа из Совпартшколы перешел в 2 пехотную школу, причем следует упомянуть о том, что папа «главрук», что является общественной работой. Да и вообще, чем больше будет об общественной работе, тем лучше. Если не будет неприятно брать удостоверения от комячеек этих школ, то это еще лучше.

Костя понимает, что отец, уже пострадавший за свои взгляды, держится в стороне от всех этих ячеек, но Костя объясняет:

Хорошо было бы если удостоверения вышли довольно внушительными и содержательными. И об общественной работе, если, конечно, последнее не представляется затруднением. Под последней подразумеваются различные совещания, кружки и т. д.; но об роде общественной работы не упоминать.

Эти строчки еще раз дают основание сделать вывод, что для того, чтобы чего-то добиться в новой советской России, нужно, чтобы ты был общественным активистом.

Костя следит и за ходом внутрипартийной борьбы. В конце одного январского письма он делает приписку: «Когда Троцкого спрашивают – как его здоровье – он говорит: я еще не читал сегодняшних газет. И правильно». Последняя фраза Кости – это открытая оценка его отношения к советской власти. Он явно на стороне Троцкого.