Ирина Минникес - Выборы в истории Российского государства в IX – начале XIX века

Малолетний князь зачастую использовался скорее как символ, нежели как реальный правитель, поэтому его возрасту особого значения не придавалось.

Что касается престарелого возраста, то летопись вообще не упоминает об этом критерии. Сложно определить максимальный возраст претендента на княжение, тем более что довольно часто князья умирали не от старости. Например, Владимир Ярославич, старший сын Ярослава Мудрого, несколько лет княживший в Новгороде, умер в возрасте 32 лет, Ярославу Ярославичу Новгородскому на момент смерти не могло быть более 40–41 года. Сравнительно старым, по тогдашним меркам, вторично занял новгородский стол в 1293 г. князь Андрей Александрович – примерно в 40 лет.

Основываясь на приведенных данных, можно заключить, что возрастной ценз был достаточно неопределенным и в целом зависел от сложившейся в городе ситуации. Можно отметить лишь то, что слишком преклонный, в тогдашнем понимании, возраст, скорее всего, не свидетельствовал в пользу претендента, так как означал кратковременность правления и немощность. Малолетство же, при поддержке сильных родственников, не препятствовало избранию.

Тесно связан с возрастным показателем другой критерий – требование к физическому состоянию будущего правителя.

Исходя из тезиса, что основной задачей приглашаемых князей были вооруженная защита территории и эффективное управление, можно предположить, что кандидат на престол должен был быть физически полноценным человеком. Однако и подкрепить, и опровергнуть это предположение документально затруднительно.

С одной стороны, летопись неоднократно описывает многочисленные походы, для которых совершенно необходимо хорошее физическое состояние предводителя. Болезнь Владимира Святославича, как неоднократно подчеркивает летописец, являлась резонным поводом отложить поход на Новгород. [498]

С другой стороны, вопрос о физическом состоянии кандидата на престол не имел смысла применительно к малолетним князьям. Так, на силу князя Даниила, посаженного на галицкий престол в 1208 г., вряд ли можно было рассчитывать: несмотря на то, что он «княжащю в Галичи», он был «тако младу сущу… не хоте оставити матери своей и плакашеся по ней, млад сый». [499]Чаще всего военные действия за малолетних вели князья других уделов. В частности, согласившись считать своим князем Ростислава, новгородцы явно рассчитывали не на его способности, а на силу его отца: «…отец твой Михаило Всеволодич рекл нам свое слово, всести ему на конь, ити на воинство за наши обиды Новогородцкиа… и се уже ныне Николин день, а ото отца твоего ничто же бысть, и ты иди от нас, а мы собе князя добудем». [500]

Известные сомнения порождает и тот факт, что летопись не связывает вопрос о здоровье князя ни с приглашением, ни с изгнанием последнего. Можно, конечно, предположить, что физическая полноценность считалась само собой разумеющимся требованием к кандидату. Но если вспомнить историю ослепления князя Василько, такое предположение становится сомнительным – ведь слепой князь не только «седе в Теребовли…», [501]но и повел дружину отомстить князю Давыду. Мстислав и Ярополк Ростиславичи, ослепленные по требованию владимирцев, ушли в Новгород, а новгородцы, несмотря на их слепоту, «приаша их с честию и радостию велиею, и посадиша князя Мстислава Ростиславичя на княжении на Новегороде, а брату его князю Ярополку Ростиславичю даша Торжок…». [502]

Таким образом, физическая неполноценность, видимо, не являлась препятствием к избранию на престол, если не мешала выполнению обязанностей князем лично или от его имени другими людьми.

Принадлежность к определенной ветви княжеского рода также относится к разряду факультативных, непостоянных условий.

По сложившейся традиции Новгородом управлял «князь Новгородский, избираемый вечем не из Новгородцев, но из знаменитых Русских Княжеских родов…». [503]Требование связи с определенным княжеским домом проявлялось в двух формах – связь с великокняжеской фамилией и принадлежность к определенному роду.

Начиная со Святослава, позволившего новгородцам посадить своего сына от рабыни Владимира, большинство новгородских правителей – сыновья великих киевских князей: Вышеслав и Ярослав Владимировичи, Владимир Ярославич, Святополк Изяславич, Мстислав Владимирович и др. Сыну последнего – Всеволоду было суждено прервать сложившийся годами порядок. С этого времени и до второй половины XIII в., до формирования практики зависимости новгородского стола от ярлыка на великое княжение, требование принадлежности к великокняжеской семье не всегда соблюдалось.

Второй аспект данного критерия предусматривает предпочтение при выборах определенного рода и, наоборот, неприятие других родов. Скажем, оценивая ситуацию, сложившуюся в XII в. в Новгороде, призвание того или иного князя не раз объясняли общей враждой между двумя родами: «Когда в Киеве брал верх Ольгович, а новгородцы призвали и держали Мономаховича, – Киевский князь запрещал подвозить в Новгород хлеб, хватал и заключал в тюрьму новгородских гостей и купцов». [504]

Безусловно, принадлежность к сильному и влиятельному роду, который при необходимости мог оказать помощь своему родственнику, а значит, и городу, играла важную роль в отборе, но не была постоянным, определенным требованием.

Личные качества князя имели значение в определенные моменты общественно-политической жизни. Однако, как следует из некоторых описаний выборов князя, нередко их не принимали во внимание, поэтому личные достоинства кандидата на княжение также нельзя отнести к постоянным требованиям.

В некоторых ситуациях именно личные достоинства кандидата обеспечивали ему успех на выборах, причем «нередко предпочитаясь старшинству». [505]Речь идет, прежде всего, о тех качествах, которые делали князя пригодным к исполнению обязанностей по гражданскому правлению и обороне государства. Так, при угрозе нового нападения новгородцы настойчиво требовали у князя Ярослава Всеволодовича именно его сына Александра, будучи уверены в его воинской доблести.

Но в других ситуациях те же способности будущего правителя уже не играли важной роли. Ведь нельзя априори считать, что в любых обстоятельствах «бояре старались выбрать в новгородские князья такого князя, который вел бы борьбу с другими князьями и втягивал бы Новгород в междуусобицы русской земли». [506]В условиях мирного существования стремление князя поучаствовать в междоусобных военных действиях могло рассматриваться общиной не как положительное качество, а как недостаток. Поэтому военный опыт можно отнести к непостоянным критериям выбора князя.

То же можно сказать и о других личных качествах. Например, в 1150 г. жители Киева «…совещашася тайно, хотяще посадити Вячеслава на великом княжении в Киеве, любяще убо его, простоты его ради»; [507]в 1156 г. «Ростовци и Суждалци сдумавше вси, пояша Андрея… и посадиша и в Ростове на отни столе и Суждали, занеже бе любим всеми за премногую его добродетель…». [508]