Леонид Гурченко - Славяно-русские древности в «Слове о полке Игореве» и «небесное» государство Платона

«Готовися, Вифлиеме, отверзися всем, Едеме, красуйся, Евфрафо, яко древо живота в вертепе процвете от Девы: рай бо Оноя чрево явися мысленный, в немже Божественный сад, от негоже ядше, живи будем, не якоже Адам умрем. Христос рождается прежде падший возставити образ» (Предпразднество Рождества Христова. Трпарь, глас 4).

«Древо животное, мысленный истинный виноград, на Кресте висит, всем источая нетление» (Воскресный Октоих).

«Днесь Древо явися, днесь род еврейский погибе, днесь верными цари вера является, и Адам древа ради испаде, и паки Древом демони вострепеташа: всесильне Господи, слава Тебе» (Служба Воздвижению Креста Господня. Воздвижение / Лестовка).

«Таин еси, Богородице, рай, невозделанно возрастивший Христа, имже Крестное живоносное на земли насадися древо. Тем ныне возносиму, поклоняющеся ему, Тя величаем» (Канон Креста. Песнь 9. Ирмос).

«Креста силе поклонимся: яко древо в раи смерть прозябе, сие же жизнь процвете, безгрешнаго имуще пригвожденна Господа» (Стихира самогласная Честнаго Креста, глас 5).

С XII в. крест нередко на Западе (полагаем, что знали о таком кресте не только на Западе. – Л. Г.) имел вид сделанного не из брусьев, а из дерева в его натуральном виде, с ветвями. По сторонам Распятого в ветвях помещались пророки со свитками, в корне дерева – Моисей (Барсов, 1993. С. 835).

Вывод. Сам Христос и Его Животворящий крест – «мысленное древо» и образ Ветхозаветной и Новой Священной истории.

Что касается известного мнения, что в предложении «растекашется мыслию по древу» говорится о процессе поэтического творчества, о древе поэзии, а «мысленное древо» – это древо познания (чего? – не сказано), образ сообщения между «твердью небесной» и «твердью земной», якобы в таком качестве встречающееся в сказаниях многих народов (В. Ф. Ржига, В. И. Стеллецкий) – такое мнение следует списать на счёт интеллектуальной наивности некоторых исследователей «Слова». Они полагают, что если опустят упоминание о наиболее известном образе Древа жизни, представленном в книге Бытия, а также в Апокалипсисе и в богослужебных текстах, то и самого события Священной истории не будет. Как, например, наивно полагают, по замечанию великого лингвиста О. Н. Трубачева, многие исследователи этногенеза славян: нет текстов ранее VI в., нет истории славян как славян, считая, что они были спрятаны внутри других этносов – фракийцев ли, иллирийцев, даков или скифов.

Таким образом, Боян в образе соловья, который «правоверия столп и утверждение, воспевая Христа во веки», «скакал» мыслью по Древу Священной и Русской истории, «свивая» обе стороны славы, традицию и современность, когда создавал Похвальное слово князьям. Мы уверены, что имеем дошедшее «Слово» Бояна, которое известно истории древнерусской литературы (см. в статье № 76 настоящего Комментария «Святослав»). В связи с этим признанное «белкой» (др. – русск. диалек. – мысь) растекался Боян по Древу вместо мыслью (мышлением, духом) – неприемлемо, так как и при втором упоминании Древа есть Боян, соловьем скачущий «по мысленному Древу»; вместе с ним подразумеваются орел – «летая умом под облака» (как орел) и волк – «рища в тропу Трояню» (как волк), но нет белки, она даже не подразумевается.

Рища в тропу Трояню. – Имя Трояна четыре раза встречается в тексте памятника в связи с различными обстоятельствами. При этом его имя создаёт с размахом мифологический фон и драматизирует события настоящего. Это – «тропа Трояна», «вечи Трояна» (сечи Трояна, см. далее, № 24), «земля Трояна», «седьмой век Трояна».

Я отстаиваю свою мысль, что Троян тождествен первому человеку и царю в Скифской земле Таргитаю-Гераклу. И не только потму, что это находит подтверждение в замечании Д. С. Раевского о том, что этот персонаж имеет двойную природу: он и первый человек и божество, входящее в пантеон (Раевский, 1988. С. 447), и не потому, что в русской мифологии он выступает под именем Утрия Трояна – «Первоначального Трояна» (подробнее см. коммент. № 59), но и потому, что эта позиция не имеет опровержения в источниках о Геракле.

Троян – возможно эпитет Таргитая-Геракла. В Хронике Иоанна Малалы, извесной на Руси в переводе второй половины XI в., сообщается, что «зверовидного Иракла (Геракла) нарицають Тримрачна», что тот первый показал в северных странах мудрость. Его обрисовывают в львиной шкуре ходящего, имеет палицу и держит три яблока (добытые у Гесперид). Он одолел три части злых похотей: гневливость, златолюбие и блуд (три яблока говорят об этих его трех победах над собой) (Творогов, 1979. С. 24). Мысль о том, что Троян тождествен Таргитаю-Гераклу, является производной от характеристики Геракла в источниках: Тримрачный, держит три яблока, одолел три злых похоти. Микенское происхождение Геракла в настоящее время доказано.

В микенских текстах Геракл выступает под эпитетом «Тригерой» (Казанский, 1989. С. 56). Добавим к этому, что Геракл, как и Таргитай, отец трёх сыновей (Агафирса, Гелона и Скифа). Кстати, в украинском языке отец трёх сыновей-близнецов называется «трояном» (Соколова, 1990. С. 340; 357, № 124). С этой точки зрения, гомеровский «властелин могучий Трос» – Троян, так как им «дарованы свету три знаменитые сына: Ил, Ассарак, Ганимед». От «породы и крови» Троса герой Троянской войны Эней (Il. XX, 230–232). В греческой традиции Геракл покровитель воинов и защитник территории страны (Her. II, 44; V, 63; VI, 116; VII, 176). Спартанец Леонид, герой сражения в Фермопилах, потомок Геракла (Her. VII, 204). У румын гром связывается с именем Трояна; курганы и высокие холмы называются «могилами Трояна»; древние валы, как и у славян, называются трояновыми (Соколова, 1990. С. 345, 346).

В русской традиции за Трояном-Гераклом закреплены сходные функции, если при этом учесть, что «тропа Трояна», «земля Трояна», «вечи (сечи) Трояна» и «седьмой век Трояна» (см. соответствующие комментарии) упомянуты в связи с битвами Игоря с половцами и междоусобными битвами за Киевский престол Олега Святославича и Всеслава Полоцкого.

Наиболее подходящее понятие о тропе Трояна, на наш взгляд, заключено в исследовании Ю. В. Болтрик «Сухопутные коммуникации Скифии» (Болтрик, 1990. С. 30–43). На основании этого исследования мы делаем вывод о «строении реальности» – о тропе Трояна, которую следует искать среди скифских сухопутных путей: из Киева «через поля на горы» – по степи к Приазовской возвышенности. И далее к Таврским горам Керченского полуострова, через который был сухопутный путь в Тмуторокань, через Керченский пролив, в землю Тмутороканского княжества, цель похода Игоря. В XI в. земли Тмутороканского княжества распространялись до низовьев Дона.

Пети было песь Игореви, того (Олга) внуку. – Указательное местоимение того требует Олега из заглавия произведения, как поставлено первыми издателями, а не Велеса из последующего текста, как полагали И. М. Кудрявцев, Д. С. Лихачев и В. И. Стеллецкий (Стеллецкий, 1981. С. 242): слово «того» не «догоняет» Велеса в конце предложения. Однако нельзя поставить и «того (Трояна) внуку», как это сделали Вс. Миллер, А. Г. Кузьмин, А. Ю. Чернов и Г. Карпунин, несмтря на то, что «грамматически другого смысла быть не может» (Вс. Миллер) (Соколова, 1990. С. 347, № 81), – сопротивляется контекст произведения и его заглавие, так как Игорь из рода о́льговичей, он пошёл «поискать града Тмутороканя» – Тмутороканское княжество, принадлежавшее ранее его деду Олегу Святославичу. При этом, «Земля Трояна» – Скифия, в данном случае Левобережная Скифия до Таврских гор в восточной части Крыма, входившей в начальный период в состав Киевской Руси. Игорь вознамерился изгнать половцев с этой земли и присоединить её к Русской земле. В этом смысле «земля Трояна» и «Русская земля» оказались смежными объектами, подлежащими объединению. Игорь выступил в качестве «приемника» своего деда, Олега Тмутороканского, которому принадлежала «Земля Трояна», поэтому он пошёл «поискать» Тмутороканское княжество, которое при Олеге распространялось до Низовьев Дона, стремясь объединить бывшие едиными земли.