Иван Ильин - Русский Колокол. Журнал волевой идеи (сборник)

Первые «контрольные цифры» стремились «объять необъятное». Так, они устанавливали общий уровень товарных цен на каждый месяц наступающего года. Устанавливался на год вперед не только точный размер будущего экспорта, но и размеры денежной эмиссии, кредитных операций и т. п.

Но первый же год этого торжества планового хозяйства был и годом первого планового провала . Советские планы потерпели жестокое крушение не только потому, что это было покушением с негодными средствами, что планы были составлены плохо , но и потому, что хозяйственная жизнь сама по себе такой рационализации не поддается. Там, где дело касалось производственных планов казенной промышленности , приближение планов к действительности было наибольшим. Здесь вопрос шел лишь об установлении производственной способности фабрик и заводов при данных условиях; о сбыте при наличности товарного голода беспокоиться пока не приходилось. Но зато наибольшие расхождения планов с действительностью получались там, где дело шло о планировании таких «стихийных» элементов хозяйства, которые по существу своему вообще планированию не поддаются. В России такова была, конечно, прежде всего, вся область крестьянского (теперь фактически совпадающего с сельским) хозяйства. Какие тяжелые разочарования пришлось испытать большевикам в этой области, это они не раз высказывали сами в минуту отчаяния.

Столь же сильные «просчеты» оказались в области внешней торговли, в выпуске денег и в сфере кредита. Это заставило составителей «контрольных цифр» в следующем 1926/1927 году проявить значительно большую умеренность и скромность. Теперь они уже не предсказывают и не предписывают движения цен по месяцам и вообще снабжают свою экономическую астрологию целым рядом оговорок.

Но и в более узкой области своего собственного, казенного, советского хозяйства большевики не могут добиться осуществления и проведения своих планов. Почти каждый день приходится читать о том, что советские планы запаздывают и нередки случаи, когда они утверждаются по окончании отчетного года, при этом они бесконечно переделываются и перекраиваются, и это вносит огромную путаницу и анархию в производство.

Таким образом, в этом основном своем программном требовании – планового хозяйства, подчинения стихии хозяйственной жизни планам экономической диктатуры , большевики потерпели самое серьезное поражение. «Жизнь идет мимо нас», – сказал в своей предсмертной речи Дзержинский.

Как неоднократно признавались в этом сами большевики, все советское хозяйство, вся их экономическая система была построена на «проживании», «проедании», «растрате» – таковы их подлинные выражения – полученных в наследство от буржуазного строя, от дореволюционной России капиталов – будь то капитал денежный, или вещный (машины, железнодорожный подвижной состав, дома и т. п.), или «живой» капитал, заключающийся в накопленных десятилетиями знаниях и опыте инженеров, рабочих и т. д.

Еще «контрольные цифры» на 1925/1926 год ставили задачу: «прекратить растрату основного капитала во всех тех отраслях хозяйства, где этот процесс еще имеет место».

Что эта цель и сейчас – в 1927 году – не достигнута, об этом свидетельствует хотя бы передовая «Экономической жизни» от 17 августа 1927 года: «Можно считать установленным, что в течение последних лет транспорт хронически проедал свой основной капитал» .

Но когда после всех произведенных разрушений большевикам пришлось в интересах самосохранения и удержания власти подумать о восстановлении разрушенного, перед ними встал роковой вопрос о необходимости громадных капиталов, исчисляемых миллиардами золотых рублей .

Откуда же взять капитал в стране, где не только «растрачен» и «проеден» старый капитал, но где старательно уничтожены самые побуждения и отсутствуют правовые предпосылки – для накопления нового капитала?

Действительно, единственная область, где происходит реальное накопление капитала в советской России, это – сфера крестьянского хозяйства. Но здесь это накопление происходит почти исключительно в формах натуральных (увеличение количества скота, новые постройки и т. п.), а поскольку происходит некоторое накопление и в денежной форме, крестьяне всего менее склонны доверять свои сбережения советской власти. Об этом свидетельствует статистика советских сберегательных касс.

Другой теоретически возможный источник капитала – это сама казенная промышленность. Это то «социалистическое накопление» – о котором так много говорят большевики. Но здесь, как известно, за немногими исключениями, происходит не накопление новых, а растрата старых капиталов.

При таких условиях большевикам ничего не оставалось, как искать суррогатов накопления капитала .

Сначала – в 1925/1926 году – они рассчитывали получить большие суммы, необходимые в этом году для восстановления разрушенной промышленности, одним смелым ударом, одной удачной спекуляцией: скупить задешево крестьянский хлеб и другие сельскохозяйственные продукты, использовать свое монопольное положение на рынке, и продать этот хлеб с прибылью за границей.

Но тут-то на первых порах оказалось, что «регульнуть» мужика не так просто. Крестьяне хлеб продавали неохотно: и чтобы побудить их усилить продажу, советским закупочным органам пришлось сильно поднять цены. В результате, вместо спекулятивного «заработка» в несколько сот миллионов рублей, пришлось приплачивать по убыточному хлебному экспорту.

Тогда обратились к другому источнику – выпуску денег. По тем же «контрольным цифрам» на 1925/1926 год выпуск новых денежных знаков должен был достигнуть за год 830 млн. рублей и дать, таким образом, новые значительные средства на восстановление разрушенной промышленности. Но уже в первые месяцы, когда новая эмиссия едва достигла 200 млн. рублей, обнаружились явные признаки новой инфляции (т. е. чрезмерности выпуска), со всеми ее опасными для советского хозяйства последствиями. Большевикам пришлось быстро затормозить дальнейший выпуск. Таким образом, и этот суррогат реального накопления капитала не оправдал возлагаемых на него надежд.

Тогда обратились к третьему, наиболее реальному и действительному суррогату свободного накопления капитала. Все виды налогов – в первую очередь единый сельскохозяйственный налог и все косвенные налоги были резко повышены; и отныне почти вся тяжесть финансирования нового промышленного строительства была перенесена на государственный бюджет .

По признанию Рыкова и других большевицких главарей, и этот источник использован почти до предела возможного; между тем изношенность старого оборудования фабрик и заводов достигла таких размеров, что и средств, добываемых в порядке усиленного обложения населения, в первую очередь крестьянства, – не хватает.