Александр Нечволодов - Сказания о Русской земле. Книга 4

Передавая исправленный Судебник на утверждение Стоглавому собору, государь сказал: «И по вашему благословению Судебник исправил и великие заповеди написал, чтобы то было прямо и брежно, суд был бы правилен и беспосульно во всяких делах».

Вместе с тем тогда же царем был предпринят и ряд важных мер об устройстве военного сословия, а в 1550 году был издан указ о самом крупном наделении служилых людей землею, какое только известно, а именно царь приказал им сразу раздать 1000 поместий в ближайших окрестностях Москвы, причем были выработаны правила о соответствующей раздаче имений в зависимости от заслуг, о вдовах военнослужащих и прочие.

Затем государь положил начало и постоянному войску: он создал стрельцов, собираемых из вольных людей; они получали земельные участки и жалованье и обязаны были служить пожизненно и наследственно. Стрельцы были пешие, и только незначительная часть из них имела лошадей, называясь стремянными (общее число стрельцов было невелико и к концу XVI века достигало 12 000 человек). Наконец, согласно с мыслями Пересветова, государь в 1550 году по приговору митрополита, братии и бояр ограничил случаи местничества в войсках, хотя уничтожить его вполне и не мог.

Все это, несомненно, показывает, что Иван Пересветов имел большое влияние на Иоанна, хотя в числе близких к нему лиц, в его избранной раде, он и не состоял.

Ввиду решимости, с какой взялся молодой царь править сам своим государством, боярское своеволие, конечно, прекратилось, и недовольство новыми порядками высказывалось только глухо; так, наряду с «книжками», и посланиями Ивана Пересветова, в это же время была в обращении и вымышленная «Беседа преподобных Сергия и Германа Валаамских Чудотворцев», написанная, несомненно, боярской рукой; в беседе этой, имея в виду митрополита Макария и Сильвестра, хотя они и не были названы, говорилось, что иноки не должны входить в дела управления государством, а царь должен править им с князьями и боярами, да с мирянами: «не с иноки Господь повелел Царство и гради и волости держати и власть имети, с князи и з боляры и с прочими миряны, а не с иноки».

Горячо отдавшись преобразованиям, Иоанн ревностно занимался и внешними делами.

Старый Сигизмунд умер в 1548 году, испытав в последние годы своей жизни много неудовольства от своих подданных – строптивых польских вельмож и шляхты, поднявших против него открытый бунт, или рокош, когда он объявил общий поход, или посполитое рушение, против молдавского воеводы. Посполитое рушение собралось в количестве 150 000 человек у Львова, но затем вместо того чтобы идти на неприятеля, шляхта стала шумно предъявлять королю требование различных прав, отказавшись выступить на свой счет за пределы государства; глубоко оскорбленный Сигизмунд вынужден был наконец распустить это воинство, ознаменовавшее свое пребывание во Львове страшным истреблением во всех окрестностях домашней птицы, почему в насмешку сами поляки и назвали этот сбор посполитого рушения куриной войной.

Наследником польской короны после Сигизмунда I был сын его Сигизмунд-Август II, еще при жизни отца, как мы помним, посаженный им в Вильну на великое княжение литовское. Сигизмунд-Август вследствие плохого воспитания, полученного от своей матери, королевы Боны, совершенно не был подготовлен к правлению, хотя отличался хорошими природными способностями; ведя рассеянный и беспечный образ жизни, он всегда откладывал решение государственных дел, за что и получил от своих подданных прозвище «Король-завтра».

С. Иванов. Стрельцы

Ко времени смерти отца Сигизмунд-Август был сильно занят своим вторым браком после смерти первой жены, австрийской принцессы, не оставившей ему детей; он влюбился в Вильне в молодую вдову трокского воеводы Гаштольда, прекрасную Варвару, урожденную Радзивилл, обладавшую, по единодушным отзывам современников, и всеми душевными качествами, и тайно женился на ней.

Когда незадолго до смерти отца он объявил о своем браке, то среди польской знати возникло сильное неудовольствие, что их будущая королева – родом литвинка; неудовольствие это поддерживала также королева Бона, и Сигизмунду-Августу, по занятии отцовского престола, пришлось вступить в упорную борьбу на защиту своего брака с Варварой; он успел наконец добиться признания ее королевой, но вслед за тем она умерла в начале 1551 года, говорят, отравленная своей злою свекровью, и Сигизмунд-Август впал в самое мрачное отчаяние, от которого он перешел к чрезвычайно разгульной жизни.

Конечно, при указанном выше состоянии Польши и Литвы со слабовольным и изнеженным Сигизмунд ом-Августом во главе, Иоанну Московскому нечего было опасаться своего западного соседа.

В 1549 году ввиду окончания срока перемирия в Москву приехали литовские послы договариваться о вечном мире. Но вопрос о Смоленске служил, как и прежде, непреодолимым препятствием к этому. Литовские послы требовали его возвращения, а наши бояре и слышать об этом не хотели, и опять было решено продолжить перемирие на 5 лет, причем при написании перемирных грамот встретилось новое затруднение: Иоанн желал подписаться в них титулом царя, а послы на это не соглашались; чтобы не ссориться с Литвой из-за одного слова и иметь развязанными руки против других врагов, Иоанн уступил, и постановлено было, что грамота от имени короля будет писаться без царского титула.

Но, конечно, отказ Сигизмунда-Августа признать Иоанна царем не способствовал установлению между ними дружеских отношений; Иоанн, в свою очередь, отказывался называть его королем, и при взаимных ссылках они обыкновенно писали друг другу отказы на просьбы по различным вопросам. Так, в 1550 году Сигизмунд-Август просил Иоанна: «Докучают нам подданные наши, жиды, купцы государства нашего, что прежде изначала при предках твоих вольно было всем купцам нашим, христианам и жидам, в Москву и по всей Земле твоей с товарами ходить и торговать; а теперь ты жидам не позволяешь с товарами в Государство свое въезжать»; Иоанн же отвечал на это: «Мы к тебе не раз писали о лихих делах от жидов, как они наших людей от христианства отводили, отравные зелья к ним привозили и пакости многие нашим людям делали: так тебе бы брату нашему не годилось и писать об них много, слыша их такие злые дела».

Обеспеченный перемирием со стороны Литвы, Иоанн по примеру своего великого предка, Владимира Мономаха, которому в эту пору жизни он старался во всем следовать, решил направить свои силы на борьбу с погаными; разделяя при этом мнение, высказанное в посланиях Ивана Пересветова, молодой государь намерен был, действуя оборонительно против Крыма, обратить все свои усилия на окончательное покорение Казани.