Рудольф Баландин - Тайные общества русских революционеров

В манифесте, составленном после взятия Саратова летом 1774 года, Пугачев провозглашал: «Я – ваш законный Император. Жена моя увлеклась в сторону дворян, и Я поклялся Богом истребить их всех до единого. Они склонили ее, чтобы всех вас отдать им в рабство, но Я этому воспротивился, и они вознегодовали на меня, подослали убийц, но Бог меня спас».

Он стремился не только захватить власть в стране, но и изменить социальную структуру. Хотя, конечно же, в то же время признавал незыблемость царского самодержавия. По его мысли, царь должен был выражать интересы не дворянского меньшинства, а крестьянского большинства.

Согласно этим представлениям, система правления в России предполагалась монархической по форме и анархической по содержанию. Об этом можно судить по его манифесту от 31 июля 1774 года, где говорилось:

«Сим именным указом с монаршим и отеческим Нашим милосердием, всем находящимся прежде в крестьянстве и подданстве помещиков быть верноподданными рабами собственно нашей короны и награждаем древним крестом и молитвою, и головами и бородами, вольностью и свободой, не требуя рекрутских наборов, подушных и прочих денежных податей, во владения землями, лесными, сенокосными угодьями, рыбными ловлями, соляными озерами без покупки и без оброку».

Каким образом все это можно организовать, он не указывал, зато провозглашал метод революционного террора по отношению к дворянам, с которыми надо поступать так же, как они поступали с крепостными: ловить, казнить и вешать. После чего в стране воцарятся мир и покой, «кои до века и продолжаться будут».

Уральский комендант приводит Пугачева к Суворову

Проще всего оказалось организовать «революционный террор» и разорять, грабить и разрушать помещичьи усадьбы, крушить фабрично-заводское хозяйство. Народная стихия в этом отношении подобна природной. Надо только иметь в виду, что и противная сторона, дворянство, не менее жестоким образом расправлялась с восставшими крестьянами, а крепостной гнет, на котором держалось их благосостояние, был подлинным и часто беспросветным рабством.

По словам А.С. Пушкина, произошел «мятеж, начатый горсткой непослушных казаков, усилившийся по непростительному нерадению начальства и поколебавший государство от Сибири до Москвы и от Кубани до Муромских лесов». Но кое в чем можно не согласиться и с Александром Сергеевичем. Распространение казацкого мятежа и превращение его в народное крестьянское восстание зависели не от нерадения местного начальства, а от его беспомощности перед лицом массового движения. Это была, можно сказать, гражданская война.

Она оказала заметное влияние не только на русскую, но и на европейскую, а отчасти и на мировую историю. Ведь одновременно с этим восстанием боролись за свою независимость североамериканские колонии Англии, создавшие свое государство. Считается, что победе американской революции способствовали тогдашние враги Лондона – Франция и Испания. Но вряд ли устояла бы американская держава, если бы Екатерина II исполнила просьбу английского короля, оказав ему помощь русскими войсками.

В то время эти войска передислоцировались с фронта окончившейся русско-турецкой войны во внутренние области России для подавления пугачевского восстания. По-видимому, только по этой причине Екатерина II отклонила просьбу английского короля. Ей приходилось сражаться за сохранение собственного государства.

Североамериканские повстанцы остались победителями. А русским бунтарям была уготована страшная доля. Сжигались деревни, виселицы на плотах плыли по Яику и Волге, на Болотной площади в Москве торжественно казнили Пугачева.

Когда парижские бунтари полтора десятилетия спустя взяли Бастилию, перед русской императрицей вновь встала тень донского казака, поднявшего пол-России на грозное восстание. Она не решилась послать русскую армию к границам революционной Франции. По тем временам это была лучшая армия Европы, и она могла справиться с восставшими. Была бы задушена в зародыше Французская революция, про которую Ленин сказал, что весь ХIХ век был ее продолжением.

Вспоминая восстание Пугачева, нередко приводят пушкинское: «Не приведи Господь видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный». Из этого обычно делают вывод, будто в отличие от всех прочих русский бунт особенно ужасный, словно гуманнее, «цивилизованней» были бунты в Англии, Франции, Германии…

Любая природная стихия бессмысленна (бессознательна) и беспощадна. Народные восстания вызваны всегда гневом и возмущением, а вовсе не какими-то идейными кабинетными соображениями. Здесь эмоции всегда преобладают над рассудком. В такие моменты не только народные массы, но и отдельные личности, порой образованные и в других случаях гуманные, «теряют голову» (одни в переносном смысле, а другие – в прямом).

Есть основания считать пугачевское восстание революционным выступлением, предполагавшим установление «народной монархии» без привилегированных классов (своеобразное монархо-анархическое государство). Началась эта революция с тайного заговора казака, выдавшего себя за чудом спасшегося царя. Неудивительно, что после такого события любые тайные общества, возникающие без ведома высокого начальства, стали считаться особенно опасными. Первой начала борьбу с ними Екатерина II.

Вряд ли было случайным совпадение пугачевского восстания по времени с Великой французской революцией, грянувшей в 1789 году. Для истории расхождение в полтора десятилетия незначительно. В обеих странах существовала просвещенная монархия, а основанием для восстаний послужили народные волнения.

В России с казнью Пугачева восстание не прекратилось. Как писал А.С. Пушкин: «Совершенное спокойствие долго еще не воцарялось. Панин и Суворов целый год оставались в усмиренных губерниях, утверждая в них ослабленное правление… и искореняя последние отрасли пресеченного бунта. В конце 1775 года обнародовано было общее прощение и повелено все дело предать вечному забвению. Екатерина, желая искоренить воспоминание об ужасной эпохе, уничтожила древнее название реки, коей берега были первыми свидетелями возмущения. Яицкие казаки переименованы были в уральские… Но имя страшного бунтовщика гремит еще в краях, где он свирепствовал. Народ живо еще помнит кровавую пору, которую – так выразительно – прозвал он пугачевщиною».

Неудивительно, что «замирения» народа с правящим классом не состоялось. Никаких принципиальных изменений к лучшему не произошло. Простой русский народ оказался в положении побежденного, покоренного, вынужденного смириться со своим унизительным положением.