Димитрий Чураков - СССР при Брежневе. Правда великой эпохи

После реорганизации структуры управления по производственному принципу Хрущёв в своих выступлениях навязчиво пытался превозносить ее «позитивные стороны». Однако на практике реформа дала резко отрицательные результаты. Прежде всего, возникла неразбериха в системе управления, что называется, на всех этажах, в том числе, что было особенно опасно, на самом низовом ее уровне, а именно на уровне конкретных предприятий. На одном и том же заводе или фабрике разные общественные организации могли подчиняться разным вышестоящим органам или, наоборот разные руководящие инстанции пытались руководить дирекцией одного и того же предприятия, присылая сверху противоречащие друг другу директивы. Другим пагубным следствием волюнтаристских нововведений становится разрыв взаимосвязей между промышленными и сельскохозяйственными предприятиями, не случайно уже вскоре после начала реформы промышленные и сельские обкомы, в обход принимаемых в Москве решений, начинают искать пути и формы координации деятельности. Сам факт существования в одной и той же области двух вертикалей власти вел к параллелизму в их деятельности, ощутимому росту чиновничества, бюрократизму, волоките, не менее, чем вдвое, увеличились и расходы на аппарат управления, хотя эффективность работы заметно падала. Авторитет органов власти в глазах населения резко сокращался, о чем свидетельствуют появившиеся в те годы анекдоты, например такой: «Прибегает мужик в обком и жалуется, что его в цехе ударили молотком по голове… “Вам, товарищ, нужно в промышленный обком, а у нас сельский, вот если бы вас серпом ниже пояса, тогда уж к нам.”»

Но и после того как порочность и пагубность реформ управленческого аппарата стала очевидна всей стране, Хрущёв не угомонился. Он вынашивал замыслы разделить на сельские и городские органы милицию. Более того, начал настаивать на реорганизации по принципу «город-село» Комитет государственной безопасности. Семичастный вспоминал:

«Разговоры по этим вопросам были частые и долгие, но я не соглашался и твердо стоял на своем. Возражая против разделения КГБ, я выдвигал все новые и новые доводы.

– Не могу я, Никита Сергеевич, агентов делить на городских и сельских! – убеждал я его. – Вы знаете, что сейчас говорят в милиции?

– Ну-ну? – заинтересованно спросил Хрущёв.

– А вот говорят, что вышло такое распоряжение, что если находят лежащего пьяного, нужно принюхаться, пахнет коньяком – тащи в городское отделение [милиции], самогоном – в сельское.

– Ты все анекдоты свои. – досадливо поморщился он.

– Так анекдоты – это отражение жизни.

Он промолчал, обидевшись. Но так и не успокоился, а продолжал гнуть свою линию».

В завершение разговора о периоде отечественной истории 1953–1964 годов нельзя не сказать также о том, что обычно считается главной заслугой Хрущёва – о его антисталинской кампании. Страна безусловно нуждалась в том, что Хрущёвым было обозначено как «преодоление культа личности Сталина». Общество не могло жить нормально, когда одному и только одному человеку приписывались все победы и поражения. Это порождало такие теневые явления, как инертность масс, неспособность к самостоятельному историческому творчеству, а главное – плодило безответственность. Зачем, например, тщательно выверять линию развития отечественного села, когда в любой момент все недостатки можно списать на «сталинское наследие»? Другое дело, что искренность Хрущёва в этом деле очень и очень сомнительна. Политику действительной, честной десталинизаци проводил не Хрущёв, а его предшественники: Берия и, в еще большей степени, Маленков. То, что осуществлялось Хрущёвым, преследовало лишь одну цель – свалить с постамента образ Сталина и взгромоздить на него пухленький торс самого Никиты Сергеевича. Не случайно роль Хрущёва как самого кровавого палача из местных руководителей в 1930-е годы два десятилетия спустя, уже в период его единоличного правления, тщательно замалчивалась. Более того, имеются свидетельства, что при Хрущёве целыми эшелонами уничтожались документы сталинского периода. Что в них было? Этого никто не знает!

Речь Хрущёва на XX съезде встряхнула все общество, вызвала сумятицу и растерянность. Небезызвестный идеолог перестройки А.Н. Яковлев, который присутствовал на съезде в качестве гостя, впоследствии вспоминал: «Мы спускались с балкона и в лицо друг другу не смотрели. То ли от чувства неожиданности, то ли от стыда или шока». В книге по истории оппозиции в СССР современные авторы отмечают, что такая же гнетущая атмосфера, как правило, царила и на партийных собраниях, где шло коллективное прослушивание хрущевского доклада. Люди приходили, рассаживались, слушали в гробовом молчании, после чего, не проронив ни единого слова, поднимались и сумрачные расходились…

Совершенное Хрущёвым не только не привело к заявленному «разоблачению» культа личности, а наоборот – способствовало его закреплению в самых уродливых формах. Болезнь не излечивалась, а загонялась глубоко внутрь. В финале по своему влиянию на внутриполитическую ситуацию антисталинская компания Хрущёва вполне сопоставима с церковной реформой Никона. Так же, как и тогда, общество раскололось на приверженцев реформаторской линии и «староверов». Прозвучавшим на XX съезде «разоблачениям», как показывают новейшие исследования, верили далеко не все. Официальная позиции подвергалась критике с двух сторон. Либеральная часть населения указывала на непоследовательность и недостаточность проводимых мероприятий. Другая часть общества выступала против «очернения Вождя» и требовала прекратить его критику. Соответствующие разговоры велись на рабочих местах, в транспорте, в очередях, на кухнях…

Аналогичным образом политика Хрущёва повлияла на международный престиж СССР. В частности, столь же масштабный раскол, как в самом советском обществе, произошел и в международном коммунистическом движении. Партии, выступавшие за более решительное преодоление сталинизма, становились на платформу так называемого «еврокоммунизма». Партии, недовольные критикой Сталина, также отошли от КПСС, начали ориентироваться на Китай. Коммунистическое движение так никогда и не залечило последствий самовозвеличивания Хрущёва за счет ниспровержения Сталина. А ведь продуманные, последовательные шаги, намеченные Маленковым, смогли бы предотвратить раскол и в стране, и в международном коммунистическом движении!

Такова была эпоха, которая предшествовала эпохе, начавшейся в 1964 году и закончившейся в 1985 году. «Оттепель» с ее противоречиями, постоянными метаниями, отсутствием подлинных демократических реформ, идеологической ложью подрывала силы нации, создавала прямую угрозу будущему СССР. Только в контексте этого можно понять характер исторического периода, пришедшего на смену «хрущевскому волюнтаризму».