Евфимий Болховитинов - История княжества Псковского

Город Псков издревле имел гербом своим на общественных печатях и монетах бегущего в чистом поле зверя барса; неизвестно, по множеству ли здесь бывших зверей сего рода или для знаменования воинственного народного духа, или по преданию от общих предков их, кривичей. Ибо в «Собрании государственных грамот и договоров», изданном иждивением канцлера графа Н. П. Румянцева, тот же герб виден и на новгородских, и на смоленских древних печатях. На псковском при грамотах до XVIII столетия около барса по краям в окружности двух линий изображалась надпись: «Печать господарства Псковского», а с XVIII столетия по учреждении во Пскове провинции – «Печать государства Псковского» [15] Из оставшихся государственных печатей и грамот великого князя Ивана Васильевича и сына его Василия видно, что они титуловались только великими князьями новгородскими и псковскими, и прочими, а царь Иоанн Васильевич сперва господарем, а потом государем Псковским. Но псковичи в своих печатях до времен Петра I все еще удерживали титло «господарства Псковского». . В Новгороде каждый конец города имел свою особенную печать [16] См. «Историю российской иерархии» А. Орнатского. Т. II. С. 391. . Может статься, то же было и во Пскове, но до нас не дошли сии печати, а из дошедших все были величиной в грошевик и вытискивались только на черном воске. В архиве Псковского губернского правления отыскалось несколько и новейших разных таковых печатей с псковским гербом и с различными надписями, а именно: 1) серебряная с окружной надписью: «Печать Псковской провинции подушного сбора»; 2) медная с окружной надписью: «Печать П. П. полку полкового штабного двора»; 3) медная малая с окружной же надписью: «Губернского города Пскова»; 4) стеклянная с изображением в середине двуглавого орла, около коего между двумя линиями надпись: «П. Дворцовых Псковских». В первых трех из сих печатей над бегущим барсом изображена императорская корона, из-под нее из облака – простертая на барса рука. Еще там же нашлась и одна губная печать без герба с одной только строчной надписью: «Псковской губы Пахомовской». Все сии печати ныне сохраняются в ризнице Псковского кафедрального собора. Древнее изображение бегущего барса с прибавлением над ним из облака руки осталось и доныне в псковском гербе на голубом поле.

При сем достойно особенного замечания, что в Московском государственном архиве иностранных дел есть еще две круглые серебряные печати вислые – с ушками для цепочек или шнуров; обе разного чекана, но одинакового клейма, величиной в полтинник. Изображение на них выпуклостью представляет бегущего в чистом поле барса, а по краям между двух круговых линий надпись: «Печать господарства Псковского»; другая сторона гладкая, и у одной печати довольно истертая, вероятно от долговременного ношения. Гравированный отпечаток обеих их можно видеть в предисловии второй части «Собрания государственных грамот и договоров», изданного канцлером графом Н. П. Румянцевым. О сих вислых печатях псковских ничего в летописях не упоминается. Но у Нестора в договоре Игоря с греками 945 года упомянуто, что русские, приезжавшие в Константинополь, «ношаху послы печати золотые, а гости серебряные». Владимир Великий в 1006 году дал таковые печати и болгарским купцам. А Татищев замечает, что тысяцкие носили на шее гривну на цепочке. Может быть, не меньше имели права носить то же отличие и посадники. Посему, если принять и сии печати за гривны, отличительные для чиновников, или просто за печати гостей, то вероятно, что с 1510 года по уничтожении великим князем Василием Ивановичем во Пскове посадников и прочих гражданских чинов сняты с них и сии печати и отосланы в Москву [17] Оттиски сих печатей на сургуче есть в ризнице Псковского кафедрального собора. . Новгородские посадники и тысяцкие имели еще и свои собственные печати с именами и без имен для прикладывания к грамотам [18] См. вышеупомянутое «Собрание государственных грамот и договоров». Т. I. С. 11 и 17. . Может быть, то же было и у псковских, но оные до нас не дошли.

Всеобщими промыслами псковичей были два: война и торговля. Первой стяжали они землю для поселения своего, а второй – продовольствие и богатство. Но по самому положению своей области они долженствовали быть народом больше военным, нежели торговым. С самого пришествия своего в сей край надлежало им бороться с дикими лифляндскими и эстляндскими чудями; с середины XII столетия – еще с литовцами, приблизившимися к их пределам и с XIII столетия основавшими уже столицу свою в Полоцке. В начале XIII столетия подселились к ним от устья Двины немецкие рыцари, а в Эстляндии – датчане; с XIV столетия сделались им неприязненными и братья их новгородцы, а с XVI века – и шведы, занявшие Эстляндию. Псковская летопись преисполнена известий о взаимных с соседями сими войнах, и редкий год проходил без нападений на псковичей с какой-нибудь стороны, а иногда и в одном году терпели они по несколько нашествий и опустошений. Но достойно замечания, что, хотя лифляндские и литовские летописи хвалятся неоднократным завоеванием Пскова, однако ж летопись Псковская с самого основания города сего признает одно только – в 1240 году взятие оного лифляндцами, и то изменой и предательством от своих же. Самую сильную осаду в 1581 году от польского короля Стефана Батория, продолжавшуюся неотступно более шести месяцев, а другую – в 1615 году от шведского короля Густава Адольфа в продолжение двух с половиной месяцев псковичи без всякой сторонней помощи выдержали мужественно и не уступили города своего, тогда как вся почти область их и многие новгородские города были уже завоеваны. Такое усилие против врагов, конечно, было для них трудно. Войска их в древние времена состояли из поголовного почти вооружения всех, способных носить оружие. Само вооружение и пропитание в походах у каждого было свое собственное, а не общественное. Надлежало иногда в одно время защищаться на разных пределах области, по суше и воде гнаться за неприятелем до его собственных владений, оставлять какой-нибудь запас охранного войска и дома, не упускать обрабатывания полей и других хозяйственных промыслов; и за всем сим псковичи часто успевали собирать достаточное число военных людей для отдаленных, даже в неприятельские земли походов, и для вспомоществования своим союзникам. С половины XV века войска их уже были не поголовные, но, как видно из Псковской летописи, разделялись на «охочих» и «рубленых» [19] Раздел земских повинностей по дворам, или сошным, работникам при общественных сходках обыкновенно назначался в волостях на колодах нарубками счета повинностей. От сего-то и назывался раздел сей «рубленым». Сей обычай нарубок доныне еще сохраняется в сибирских и некоторых украинских волостях и селах, и разрубить повинности или платеж значит у них разделить на участки. В Псковской летописи встречаются еще слова «поруб» и «порубленые люди» совсем в другом значении. Первое значит погреб, служивший темницей для заключенных, а последнее – людей заключенных. , или выборных людей. Под годом 1496 упоминается, что по требованию великого князя Московского для похода на шведов и лифляндцев псковичи поставили с десяти сох по одному вооруженному всаднику, а в 1500 году для войны против литовского великого князя Александра они «порубились» с десяти сох дать одного коня на общее с новгородцами и великолучанами пешее войско, а с 40 рублей, или нарубок, – коня и своего человека в доспехах, то есть с полным военным вооружением. Из сего распоряжения можно заключить, что тогда доставало уже и сего способа набора ратников для составления войска, а таковые наборы у них продолжались до XVIII века или до первой подушной переписи. А выборное таким образом войско называлось «посохой», разделялось на сотни под начальством сотенных голов и на полки под руководством воевод. Татищев говорит, что в конце XVII столетия Псков, сверх двух стрелецких полков, у себя содержал еще для гарнизона городовой крепости два своих собственных полка и сам определял в оные полковников и прочих чиновников.