Дмитрий Бутурлин - История Смутного времени в России в начале XVII века

Феоктист вполне заслужил признательность Отечества, первый доказав, что можно победить злодеев. В междоусобных войнах малейшие удачи или неудачи важны по последствиям. Так и бой под Тверью, хотя сам по себе довольно незначительный, однако имел спасительнейшее влияние на общий ход дел. Жители городов Старицы, Ржева, Зубцова и Погорелого Городища, поддавшиеся мятежникам единственно от страха, ободрились и, глядя на тверитян, снова обратились к послушанию царю Василию. Таким образом восстановилось сообщение Москвы со Смоленском, где боярин князь Куракин уже готовил помощь для столицы. По приказанию его дворяне, дети боярские и всякие служивые люди Смоленска, Серпейска, Дорогобужа и Вязьмы составили рать, которая двинулась к Можайску под предводительством дворянина Григория Михайловича Полтева. Для очищения ему пути царь выслал к нему навстречу отряды по двум направлениям: князя Мезецкого в Можайск, а окольничего Ивана Феодоровича Крюка-Колычева в Волоколамск 50. Колычев выгнал бунтовщиков как из Волоколамска, так и из Иосифова монастыря. Колычев, Мезецкий и Полтев соединились в Можайске и составили довольно сильное ополчение, которому царь прислал повеление прибыть в Москву к двадцать девятому ноября 51.

Между тем как царская сторона усиливалась, мятежническая ослабевала. В Коломенском стане не было единомыслия: Сунбулов, Ляпунов, Пашков и бывшие с ними дворяне и дети боярские стыдились злодейских подвигов гнусных товарищей своих и с сокрушением видели себя в необходимости подчиняться Болотникову, которого действия явно клонились не только к низвержению одной только Москвой избранного царя, но еще более к уничтожению прав и преимуществ помещиков и к истреблению всех высших сословий в государстве. Естественно ли было людям, принадлежащим к сим сословиям, содействовать достижению такой цели? Должно было ежеминутно ожидать разлучения их с Болотниковым. Пашков еще колебался, но отважный Ляпунов скоро решился. Сей дворянин, отличавшийся осанистой наружностью и умом пылким и предприимчивым, был честолюбив и заносчив, но искренно любил Отечество 52. Пользуясь полной доверенностью рязанцев, ему нетрудно было убедить их, что непростительно жертвовать собственными выгодами и благоденствием России в удовлетворении хотя отчасти справедливого, но, по крайней мере, вовсе не своевременного негодования на Москву и что лучше признать царя Московского, чем участвовать в совершенном разорении государства, замышляемом жестокосердым Болотниковым. Вследствие сего пятнадцатого ноября Ляпунов отъехал в Москву не только с Сунбуловым и всеми рязанцами, но он привел еще с собой взятых в Коломне стрельцов, коих Болотников против воли их заставил следовать за собой 53. Обрадованный царь не усомнился простить всем прежние вины их и принял их как раскаивающихся чад. Это благоразумное милосердие привлекло новых переметчиков из Коломенского стана; многие из них, удерживаемые дотоле одним страхом подвергнуться царскому гневу, спешили воспользоваться его отеческим расположением.

Но Болотников еще не унывал. До тех пор он оставался в наблюдательном положении перед столицей, потому что надеялся покорить ее лестью или голодом, и что между тем число войск его замечательно умножалось. Но переменившиеся обстоятельства заставили его также переменить образ действий своих. Не только силы его более не умножались, но даже ежедневно слабели; дальнейшее стояние способствовало бы только новым побегам. С другой стороны, необходимо было ему предупредить прибытие в Москву Колычева, Мезецкого и Полтева. По сим причинам он решился учинить поиск на столицу и двадцать шестого ноября послал половину войска своего за Москву-реку для нападения на пригородную Рогожскую слободу. Отряд, проходя поблизости Симонова монастыря, бесполезно пытался склонить его к сдаче; не только находящиеся там на страже московские воины, но даже и сами монахи вооружились и отбили неприятеля 54. Между тем высланное из Москвы войско для обороны Рогожской слободы, не дождавшись нападения бунтовщиков, вышло к ним навстречу и сразилось с ними на расстоянии одной версты от слободы 55. Бунтовщики были опрокинуты и прогнаны за реку, оставив в руках победителей значительное число пленных.

Три дня спустя Колычев, Мезецкий и Полтев прибыли к Москве; войско их расположилось у Девичьего монастыря и поступило под начальство князя Ивана Шуйского. В то же время и московские сидельцы 56вышли в поле и стали лагерем у Данилова монастыря 57. Царь назначил главным предводителем над ними князя Михайлу Васильевича Скопина-Шуйского, двадцатилетнего юношу, уже отличившегося в стычке близ Лопасни. Выбор сего вождя заслуживал всеобщее одобрение. Скопин приятной наружностью и ласковой обходительностью привлекал к себе все сердца. С умом проницательным и зрелым не по летам он соединял редкое великодушие, истинную доброту и пламенное усердие к Отечеству. В делах и личных сношениях он умел убеждать противников без оскорбления их самолюбия, а на ратном поле являлся полководцем отважным и распорядительным. Русские с любовью следили за возрастающей знаменитостью его и утешались надеждой, что ему обязаны будут избавлением отечества.

Царь, готовясь к решительному действию, от коего зависела участь его престола и самого государства, не упускал, однако же, из виду, что успех был сомнителен по причине известности упорности бунтовщиков и что по священной обязанности, на нем лежащей, ему следовало всемерно стараться об упреждении пролития русской крови. По сим уважениям Василий послал еще увещать к покорности Болотникова, обещая ему богатые милости 58. Но Болотников отвечал, что, поклявшись не щадить живота своего для успеха предпринятого им дела, он не нарушит своей присяги.

После такого отзыва нечего было медлить: второго декабря князья Скопин и Иван Шуйский пошли к Коломенскому 59. Болотников, не допуская их до своего стана, встретился с ними у деревни Котлов 60. Завязалась жестокая битва, с самого начала коей Пашков, уже неохотно остававшийся при Болотникове, положил оружие со всеми находящимися еще в мятежническом войске дворянами и детьми боярскими 61. Несмотря на сие отложение, оставшиеся при Болотникове холопы, крестьяне и казаки сражались упорно, но были разбиты наголову. Потерпев великий урон убитыми и пленными, они побежали, наконец, по направлению к Серпухову. Но казаки с атаманом своим Дмитрием Беззубцевым не пошли за Болотниковым, а засели в укрепленном селении Заборье. Царские воеводы, преследовавшие бегущих, подступили к Заборью, и казаки сдались без сопротивления.

Сам Болотников продолжал отступление свое до Серпухова, но жители сего города, не желая разделять его несчастной судьбины, не согласились впустить его к себе 62. Он вынужден был перейти Оку и искать убежища в Калуге, с оставшимися при нем десятью тысячами человек. Другие беглецы заняли Тулу.