Юрий Данилов - Русские отряды на французском и македонском фронтах (1916-1918 г.г.)

Этим наступлением в полной мере выполнились первоначальные обязательства России по отношению к ее союзнице – Франции.

Русское наступление в Восточную Пруссию вынудило, как известно, германцев снять с их западного фронта два полевых корпуса и одну кавалерийскую дивизию для спешной переброски на восточно-русский фронт. При этом на Восточно-Прусском театре военных действий немцы принуждены были сосредоточить армию, значительно превышавшую те 5–6 корпусов, о которых говорилось на междусоюзных совещаниях.

Со своей стороны, Англия, вынужденная германским нарушением бельгийского нейтралитета принять участие в войне, объявила мобилизацию своих сухопутных вооруженных сил 5 августа, то есть тремя сутками позднее Франции. Ее правительство решило отправить на материк для присоединения к левому флангу французских вооруженных сил экспедиционный корпус в составе 6 пехотных и 1 кавалерийской дивизий. Однако к началу серьезных боев корпус этот не успел сосредоточиться на материке и в большом пограничном сражении, кончившемся для наших союзников крайне неблагоприятно, приняли участие со стороны Англии лишь 4 пехотных и 1 кавалерийская дивизии. Английский главнокомандующий маршал Френч, вынужденный после боя у Монса принять со своими войсками участие в общем отходе, оценивал общую обстановку настолько пессимистично, что советовал своему правительству обратить немедленное внимание на укрепление в тылу Гавра. Запасы английского экспедиционного корпуса, находящиеся в Булони, признавались им под угрозой неприятеля.

Великобританское правительство было чрезвычайно взволновано этим сообщением. В поисках средств, которые могли бы укрепить военное положение союзников на сухопутном фронте, лондонское правительство предложило телеграфно своему послу в Петербурге сэру Бьюкенену прозондировать у русского министра иностранных дел С. Д. Сазонова почву, не представится ли возможным отправить через Архангельск во Францию 3 или 4 русских корпуса, перевозку которых Англия бралась осуществить в недельный срок [2] Телеграмма российского министра иностранных дел С. Д. Сазонова послу в Париже А. П. Извольскому от 17 (30) августа 1914 года. .

Не говоря уже о том, что Архангельск являлся, особенно по тому времени, портом, совершенно неприспособленным для такого рода интенсивной перевозки, данный проект, переданный на заключение русской Ставки, оказался неосуществимым, вследствие полной невозможности с одной стороны спешного выделения из состава действующей армии стольких войск в период величайшего их напряжения на фронте, а с другой – отдаленности войск азиатских округов, где только и имелись еще корпуса, не получившие к тому времени боевого предназначения.

Приведенный факт интересен для нас в том смысле, что им удостоверяется стремление наших западных союзников уже в первые недели войны привлечь русские войска к участию в непосредственных действиях на западном фронте.

Желание обеспечить за собой численный перевес в силах побуждало, впрочем, наших западных союзников обращаться в то время за помощью в разные стороны. Так, в воспоминаниях английского морского министра того времени сэра Черчилля можно найти указание на его письмо от 5 сентября 1914 года к лорду Китченеру [3] La Crise Mondiale. Т. 1. P. 253. , в котором он предлагает воспользоваться сочувственным настроением населения в Североамериканских Соединенных Штатах, чтобы сделать попытку сформировать из волонтеров этой страны, по крайней мере, одну дивизию. Не раз поднимался также вопрос о привлечении на европейский фронт японских войск. Из телеграммы, например, нашего министра иностранных дел к послу в Лондоне от 21 августа (3 сентября) 1914 года, видно, что между Лондоном и Парижем возникало даже разномыслие о том, на какой фронт надлежит привлечь японские войска. С. Д. Сазонов сгладил это разномыслие, решительно заявив от имени России, что «мы не имеем никакой необходимости» в осуществлении этой меры, «но не противимся планам Франции», если таковая желает появления японских войск у себя на фронте.

В декабре 1914 года тот же вопрос был вторично поднят французским министром иностранных дел Делькассе, продолжавшим стремиться к привлечению японских войск на сей раз уже определенно на французский фронт [4] Телеграмма министра иностранных дел С. Д. Сазонова послу в Париже от 29 ноября (13 декабря) 1914 года и ответ А. П. Извольского от 30 ноября (13 декабря) того же года. . Несмотря на некоторую недоверчивость английского кабинета, проявленную в этом вопросе, намечалось даже обращение к японскому правительству от имени трех держав с коллективным представлением об осуществлении подобной кооперации. Однако сама Япония отнеслась с большой сдержанностью к сделанному ей предложению, которое, вследствие этого, и не получило соответствующего осуществления.

Обходя подробности несостоявшейся посылки осенью того же года одного русского казачьего полка в Англию, каковая посылка имела, впрочем, в виду лишь некоторое моральное воздействие, перейдем непосредственно к тому периоду войны, когда особое внимание обеих воюющих сторон стал привлекать к себе Балканский полуостров. Время это совпало с заметным ухудшением военного положения Сербии. Еще в ноябре 1914 года сербское и черногорское правительства обратились к союзникам с просьбой о помощи присылкой русского корпуса на Дунай и высадкой англо-французского десанта в Рагузе, но исполнение этой просьбы было в то время признано нецелесообразным с общей точки зрения союзников.

Однако уже в начале февраля 1915 года на междусоюзном финансовом совещании в Париже, происходившем в присутствии министров финансов трех держав Согласия (Англии, России и Франции), английский первый министр Ллойд Джордж неожиданно поставил на обсуждение вопрос о немедленной отправке на помощь Сербии объединенного корпуса, в составе войск Англии, России и Франции [5] Телеграмма российского министра финансов Барка С. Д. Сазонову для председателя Совета министров из Парижа от 20 января (2 февраля) 1915 года. . По мнению автора предложения, такая активная помощь Сербии должна была побудить не только Грецию, но и Румынию, а также Болгарию примкнуть немедленно к державам Согласия. В этом случае соединенные силы всех названных держав могли бы составить столь внушительную наступательную силу, которая, будучи двинута с юга против Австрии, имела бы возможность решительно изменить всю обстановку войны.

Французский военный министр того времени А. Мильеран не выразил сочувствия этой идее, опасаясь, по-видимому, в результате принятия этого плана неизбежного ослабления войск на французском фронте. Русская Ставка, на заключение которой был передан этот вопрос, также встретила английское предложение с чувством некоторого недоверия. В самом деле, к этому времени державы Согласия в результате работы своей дипломатии должны были уже прийти к определенному выводу о невозможности, при господствовавших в балканских государствах настроениях, ожидать от этих государств какого-либо добровольного соглашения в целях объединенных действий. При отсутствии же такового и в случае всегда возможной военной неудачи войск союзников, престиж их мог подвергнуться большому испытанию, что представляло бы большие опасности для дела держав Согласия, именно на Балканском полуострове. Поэтому русский Верховный главнокомандующий признавал возможным лишь в целях некоторого нравственного воздействия согласиться на отправку в состав сербской армии того казачьего полка, который был подготовлен раньше к перевозке в Англию. Лишь под особым давлением в штабе Верховного главнокомандующего нашли дополнительно возможным, в случае необходимости, усилить этот казачий полк бригадой пехоты.