Виктор Кожемяко - Зоя Космодемьянская. Правда против лжи

Показательно, на чем сразу же сосредоточил внимание ведущий Андрей Малахов, слушая рассказ очевидца казни. Прервал его вопросом: а правда ли, что, когда Зою вели к виселице, одна женщина из толпы местных жителей ударила ее? Да, ответил тот, ударила по ноге кочергой. И вступил в рассуждения о том, что женщину можно понять, поскольку у нее было трое детей, а Зоя сожгла ее дом.

О, ведущий, по сценарию, к этому был уже готов! Заранее его «команда» подобрала и отсняла в деревне Петрищево троих из нынешних жителей, которые на вопрос, как они относятся к тому, что Зоя поджигала дома, ответили: мол, не одобряем.

Поражает меня вот такой абсолютно неисторический подход к сложным и драматическим, даже трагическим событиям совершенно иного времени. Конечно, с точки зрения сегодняшних собственников (это слово нынче особенно в ходу!) трудно понять, а тем более одобрить какие-то действия защитников Родины в экстремальных обстоятельствах. И тем более в ноябре – декабре 1941 года, когда враг стоял буквально у порога Москвы.

Но понимать это нужно людям иных поколений! А задача телевидения и вообще журналистов, если для них Родина не пустой звук, – разъяснять молодежи, почему и как было в ту сложнейшую, критическую, грозную пору, когда на кону была судьба всего народа и всей страны.

Вспомнили бы пожар Москвы в 1812 году: почему русские сожгли тогда любимую свою столицу? Да потому, что в ней были враги и их надо было выкурить отсюда во что бы то ни стало. Судьба Родины дороже любых домов, даже если они очень нам дороги…

Я прошу прощения за этот исторический экскурс, вроде бы затягивающий наш разговор, но считаю важным высказать свои суждения по поводу того, что приходится слышать уже не в первый раз: дескать, зачем же Зоя Космодемьянская поджигала дома своих же, русских, в русской деревне? Странно, что умалчивают при этом о главном: в домах-то наших разместились тогда захватчики, фашисты! Вот кого поджигала Зоя.

Да, она выполняла приказ Ставки Верховного Главнокомандования. Да, был такой приказ за номером 0428 от 17 ноября 1941 года. А продиктован он был следующими обстоятельствами. Когда фашистские войска этой рано наступившей в Подмосковье зимой занимали наши населенные пункты, то хозяев домов они, как правило, выбрасывали на улицу, а сами уютно располагались в тепле. Поэтому и принято было решение – сжигать дома, в которых устраивались немецкие оккупанты, чтобы заставить их мерзнуть под открытым небом.

Все это я хотела объяснить многочисленным слушателям в телепавильоне и, конечно, будущим телезрителям, но Малахов фактически не дал мне говорить. Сначала прерывал какими-то несущественными вопросами, а потом и вовсе махнул на меня рукой…

Но почему об этом и о многом другом, что связано с Зоей Космодемьянской, с действиями нашей в/ч 9903, вообще с первым этапом войны, обязательно нам надо говорить и говорить? Потому что здесь нанесено столько всяческой лжи и она так крепко засела в головах людей, что выкорчевать ее оттуда не так-то просто. Тем более вместо утверждения правды то же телевидение и прочие СМИ продолжают, как мы видим, повторять давно опровергнутое.

Действительно, слушая нападки на Зою в нынешней телестудии, я вспоминала 1991 год и кампанию, которую подняла тогда против народной героини газета «Аргументы и факты». Мы, Зоины однополчане, которых в то время было еще немало, обратились за опровержением этой клеветы в газету «Правда». И ее выступление помогло восстановить правду!

Однако для Малахова и его «команды» этого словно никогда и не было. Удивляюсь, как держатся многие журналисты за старую и давно опровергнутую ложь о войне, о Победе, о ее героях и полководцах. Впрочем, зная убеждения и задачи таких журналистов, удивляться, пожалуй, нечему. Есть выработанные клише, которые повторяются почти механически. Так было и на этот раз!

Вы же помните, Виктор Стефанович, как Малахов буквально походя бросил вам фразу: «Но ведь господин Сталин не готовился к войне!» И ваше ответное страстное возмущение вызвало у меня желание тоже вмешаться в спор с этим круглым невеждой. Однако снова не дал он возможности сказать ни вам, ни мне.

Вы правильно предложили ему спросить у присутствующих в студии ветеранов, готовились ли мы к войне или нет. Каждый немало смог бы на эту тему рассказать! Как стремительно создавалась наша оборонная промышленность. Как разрабатывались новые усовершенствованные конструкции танков, самолетов и другого вооружения. Как мы, школьники-комсомольцы, целыми классами шли в аэроклубы, на курсы снайперов и санитарных дружинниц, сдавали нормы на значки «Готов к труду и обороне», «Ворошиловский стрелок».

А Сталин… Ну ясно же, что он и руководимая им Коммунистическая партия стали главными организаторами подготовки страны к обороне, а затем – отпора врагу. Хотя сегодня, к великому сожалению, ясно это далеко не всем. По той же причине: вдалбливается неправда вместо правды, ложь повторяется автоматически, и люди так же автоматически ее глотают.

Чего стоит, например, без конца повторяемое утверждение, что Сталин якобы с первого дня войны был настолько ошеломлен, подавлен и растерян, что не смог выступить перед народом и вообще никакими делами не мог заниматься. Чушь! Она пошла от Хрущева, который всячески хотел принизить и дискредитировать Сталина.

Что ж, придумать можно все что угодно. Однако ведь есть документы, и они свидетельствуют совсем о другом.

В 4 часа утра самолеты фашистской Германии бомбили наши города, а уже в 5 часов 45 минут Сталин начал прием руководителей различных ведомств и командиров Красной Армии. Закончил он прием в 16 часов 45 минут. А 23 июня тов. Сталин начал принимать людей в 3 часа 20 минут и закончил в 1 час 25 минут следующего дня.

Вот так он работал – сутками! И данные эти взяты не «с потолка», а из журнала сталинских приемов, где секретари тщательно, пунктуально записывали все по минутам.

Да, в первый день войны сообщить о ее начале было поручено В. М. Молотову. Но уже 3 июля, решив массу важнейших неотложных вопросов, товарищ Сталин выступил по радио перед народом со своим знаменитым обращением, которое начиналось так: «Дорогие товарищи! Братья и сестры! К вам обращаюсь я, друзья мои…»

Сталин даже в самые опасные для столицы дни не покинул Москву, и это имело колоссальное, неоценимое значение для настроения народа.

Мне в те дни довелось действовать вместе с товарищами в тылу врага. Встречались мы с командирами и красноармейцами, прорывавшимися с боями из окружения. И первые вопросы их были обычно такие: «Как Москва? Где товарищ Сталин?» А когда мы отвечали, что Сталин в Москве, на своем посту, надо было видеть, какой радостью и верой в нашу победу загорались глаза людей.