Виктор Кожемяко - Зоя Космодемьянская. Правда против лжи

А вспомните, как говорят в селе о Зое – что отличало ее с детства. Смелость и доброта!

– Доброта эта необычная у нее и от бабушки Мавры Михайловны шла, – рассказывает восьмидесятипятилетняя Анна Васильевна Подымова. – Та бедным всегда старалась помочь. А потом, смотрю, уже и Зоя стала подвигать свою бабушку на добрые дела. Жил в это время у нас один старый бобыль – избенка совсем завалилась. И вот Зоя, бывало, зовет бабушку: «Пойдем покормим его, а то он голодный».

Добрые и смелые испокон века становились святыми на Руси.

…Уже вернувшись в Тамбов, встретился я в областном архиве с научным сотрудником Юрием Владимировичем Мещеряковым, который, как мне сказали, занимается 1918 годом. Обратил и к нему свою просьбу. В многочисленных выписках из документов того времени (это не одна тетрадь и не одна папка!) разыскал он следующие строки – протокол заседания чрезвычайной комиссии при Кирсановском Совете от 25 ноября:

«Слушали: по обв. священника Косьмодемьянского и Попова в противосоветской агитации.

Постановили: Косьмодемьянского и Попова как лиц, призывавших толпу к разгону Советов в тот момент, когда было восстание контрреволюционных банд и уезд был введен в осадное положение, расстрелять и широко опубликовать среди населения».

Такой документ. Совпадают фамилия и время, однако не может быть пока полной уверенности, что речь о нем, Космодемьянском Петре Ивановиче. Не обозначено имя и не указано, из какого села. Между тем фамилия эта среди священников была распространенная, а в бывшем Кирсановском уезде есть даже деревня Козьмодемьяновка. К тому же обстоятельства смерти отца Петра, которые запомнились в селе, кажется, не похожи на расстрел по официальному постановлению. Хотя в бурное, смутное то время всякое и всяко могло произойти. Могли ведь и корыстные соседи, о которых я слышал, с помощью навета использовать чекистов в своих целях…

Короче, по этому факту нужно еще немалое дополнительное расследование. Но если даже подтвердится, что найденное постановление ЧК относилось к деду Зои, я заранее и самым категорическим образом хочу отвести политиканские спекуляции, до которых многие ныне так охочи.

Понятно: разное было мировоззрение, разное отношение к советской власти – у сельского священника 1918 года и комсомолки года 1941-го. Но и внучка, и дед, если это был он в предполагаемой ситуации, отдали жизнь за то, во что верили. А вера, надежда, любовь обоих были неотделимы от их Отечества.

Сегодня Осино-Гай живет теми же проблемами, что и вся страна. Директор школы Анатолий Николаевич Верин ломал голову, как выбить деньги учителям: зарплата к июню 1998-го была уплачена только за март, и отпускных не предвиделось. Задерживались пенсии. В бывшем совхозе (потом ТОО, теперь СПК) мучились из-за нехватки средств на обновление техники, горючее, электроэнергию…

Но при этом от многих, когда речь заходила о судьбе хозяйства и всего села, я слышал произносимое с особым уважением и заметным упованием: Павлов.

Оказался Павлов Сергей Александрович, руководитель этого самого ТОО – СПК, человеком достаточно молодым и очень красивым. Я разыскал его спозаранку у механизаторов, где он отдавал срочные распоряжения перед отъездом в Котовск.

Дело в Котовске такое. Новый руководитель решил подвести к селу газ от магистрали Саратов – Москва, которая проходит в десяти километрах. Заручился поддержкой губернатора Рябова. Но… ресурсы на строительство газопровода среднего давления выделены в виде краски с Котовского лакокрасочного завода. А нужны-то трубы! Пришлось искать фирму (отыскалась она в Орле), выпускающую полиэтиленовые трубы и нуждающуюся в краске. Бартер, вполне современно…

Разговор наш с Павловым, если коротко определить его суть, получился на тему: быть или не быть? Быть ли сельскому хозяйству в России, да и самой России?

– Нас душат, – говорил Сергей. – Невольно думаешь, что действуют настоящие враги. Даже по сравнению с прошлым годом и без того мизерные закупочные цены на зерно уменьшены вдвое! А возьмите соотношение цен на сельхозпродукцию, с одной стороны, и горюче-смазочные материалы, электроэнергию – с другой. Одно это, если не поправить, может село добить вконец…

Но сдаваться он не настроен. Высокий, сильный, умный, человек этот показался мне воплощением всего лучшего, что было и есть в русском крестьянине. Крестьянский сын, с отличием окончивший школу и сельхозинститут, он никогда не мыслил себя вне села. Работал после института бригадиром тракторной бригады, потом инженером в совхозе. И когда в самый трудный для хозяйства момент предложили возглавить коллектив – взялся.

Я скажу, что особенно вдохновило меня в нашей встрече. Его уверенность. Не легкомысленная или наигранная, а глубокая, основательная. Уверенность в том, что вопреки всем врагам (сколько их уже было, да сгинуло!) Россия выстоит. Так же непоколебимо в 41-м верила Зоя, когда враг находился уже у порога Москвы…

Слушая Павлова, я слышал голос не просто жителя на русской земле, а ее законного хозяина. Да, дров за последние годы временщиками у власти наломано много. Что ж, придется поправлять. Нам придется, кому же еще.

Только не допустить купли-продажи родной земли – это все равно что торговать матерью.

Конечно, и Зоя размышляла бы сейчас так же. Ведь она по-дочернему, всей душой любила эту землю, за которую без сомнений отдала молодую свою жизнь.

В чем для нас тайна вечного притяжения тех земных мест, где когда-то пришел в этот мир человек, призванный свершить подвиг и свершивший его ради других людей? Мы ищем истоки духовной силы, которая единственно способна поддержать, когда невыносимо трудно. Тогда мы думаем: вот он же смог, она смогла…

Восемнадцатилетняя русская девушка, защищая Родину, стала сильнее смерти. Эта девушка родилась в полевом, соловьином селе под названием Осиновые Гаи.

Вот побывал я там, где она родилась. А дальше была у нее жизнь. Короткая, всего 18 лет, но за эти годы сформировалась личность, готовая к подвигу самопожертвования. Как это происходило? Благодаря чему? Наверное, именно такие вопросы в первую очередь интересуют каждого, кто обращается к биографии того или иного героя.

Замечательно рассказала про короткую жизнь Зои ее мать – Любовь Тимофеевна Космодемьянская в книге «Повесть о Зое и Шуре». В самом деле, кто знает, возрастание детей лучше их матери? А тут еще и мать прекрасная…

Писать о Зое начала Любовь Тимофеевна вскоре после ее гибели. Потрясение было страшное: как известно, при опознании тела дочери, выкопанного из земли на окраине Петрищева, мать поседела и потеряла слух. Но, видимо, очень сильно было желание поделиться с людьми, какая она была, ее Зоя, чьи портреты вдруг появились в газетах. К тому же пошли письма с фронта и из тыла, в которых не только выражалось восхищение Зоиным подвигом и высказывалось искреннее сочувствие матери, но и задавались ей разные вопросы.