Сергей Парамонов - Откуда ты, Русь? Крах норманнской теории

Эта деталь. – самый точный опорный пункт для суждений наших о том, где произошла в дальнейшем битва. Фантастике, волшебствам, всяким чудодействам, мистике здесь нет места, – описывается солнечное затмение и только.

Более того, там, где другой автор вложил бы аллегорию, злое предвещание, певец «Слова» совершенно молчит: в речи Игоря к войску несомненно по поводу затмения, нет ни одного слова о самом затмении!!

Исторически это неверно, но это умолчание автора «Слова» особо характерная черта самого певца, – он совершенно не суеверен.

Протокольная точность событий – характерная черта «Слова» – разве вы не слышите в походе в ночь с четверга на пятницу (т. е. с 9 на 10 мая) скрип телег, убегающих врассыпную половцев? Скрип напомнил певцу крики лебедей и автор фиксирует это, ведь включить в канву воображения такую тонкую деталь почти невероятно.

Мы слишком возвеличиваем автора «Слова», приписывая ему сверхгениальность, дело было проще: это был крупный талант, но писавший не под влиянием фантазии, бушевавшей в его мозгу, а под впечатлением действительно пережитых крупных событий.

Далее идет описание ночи и рассвета перед битвой, описание изумительно верное по точности, близости к природе. Мы спросим: почему? Да, потому что русичи всю эту ночь не спали, проведя ее в спешном походе, и к полудню бой уже начался.

А восклицание: «О, Руськая земле, уже за шеломянем еси!» – разве это не переживание автора, не одна из доминирующих мыслей в тревожной ночи?

И не кажется ли вам, что «мощение» болот и «грязивых мест» кожухами и «всякыми узорочьи Половецькыми» – просто яркое воспоминание участника?

Мог ли худосочный кабинетный фальсификатор создать в своем мозгу картину кровавой зари второго дня? Нет, это не выдумка, – это действительность, такие восходы солнца, проглядывающего через грозовую тучу с необыкновенными оптическими явлениями, случалось видеть и нам, и именно в степи.

Яркость, жизненность «Слова» присуши ему потому, что это «былина», а не «ироическая песнь», как ее поняли в 1800 году и как до сих пор понимают Мазон и иже с ним.

В дальнейшем мы встретимся не раз и с другими примерами реальности событий, упомянутых в «Слове» и касающихся явлений природы, перейдем теперь к выводам:

1. Автор «Слова» был прекрасны» знатоком природы, и притом того времени и места. Все его ссылки на природу реалистичны, точны и живы, ни разу он не погрешил против истины Образы, почерпнутые им из природы, большей частью вовсе не обычный аксессуар сравнений профессионала-певца, – это в значительной степени воспоминания (возможно и пересказ) реальных событий и подробностей. И изложены они в формах не заимствованных, а оригинальных, самим найденных. Основным источников был арсенал воспоминаний.

2. Многие места в интерпретации натуралиста приобретают совершенно иной смысл и еще более поднимают художественную ценность «Слова». Автор «Слова» показал, что он жил природой и что ее образы являются для него столь же обычными и естественными, как пение для соловья. Это интимнейшее знание природы роднит его с натуралистами, ибо они говорят на одном языке с ним.

Читатель «Слова», надлежаще осведомленный об элементах природы в «Слове», может глубже понять и чувства, и мироощущение певца, т. е. культурного человека того времени. И не вина, конечно, филологов, что они прошли мимо многих красот «Слова», не будучи в состоянии открыть двери для их понимания.

3. Знание природы, времени и места певцом настолько глубоки, что заставляют поставить раз и навсегда крест над гипотезой проф. Мазона о фальсификации «Слова». Певец знал то, что в 1800 г. было никому неизвестно. Только дальнейшее развитие науки о природе позволило объединить те сведения о ней, которые певец свободно черпал в изобилии.

4. Личность певца представляется нам в совершенно ином свете: знаток природы, охотник, соколятник, одаренный живым умом, он был реалистом в жизни и в творчестве. Он не нуждается в побрякушках фантазии, если жизнь его полна волнующих событий, а природа для него чистый и постоянный источник лучших переживаний, это не житель города, позабывший уже тот день, когда он видал в последний раз восход солнца (если вообще он его видал).

Этим вопросом никто серьезно не занимался, а между тем он имеет важнейшее значение для «Слова», не только как для произведения, как такового, но и для понимания скрытных пружин творчества автора.

Конечно, многие отмечали языческий дух «Слова», но анализа не совершили в силу, может быть, того, что неприятно или политически неудобно было подчеркивать язычество автора «Слава». Это могло показаться как бы защитой последнего и недостатком уважения к христианству.

Такое отношение к «Слову» не изжито и до сих пор. Между тем давно уже пора поставить точку над «i» и быть строго объективным, т. е. воздать «кесарево кесарю и Божие Богови». Язычество, затем двоеверие, на Руси были, и у нас нет никаких оснований для отрицания или замалчивания этого.

«Слово» безусловно яркое произведение, более близкое к язычеству, чем к христианству, элементы же христианства в «Слове» крайне немногочисленны, необыкновенно кратко изложены и носят характер вставок, сделанных переписчиками, чтобы как-то сдобрить, сделать более приемлемым для христианина это произведение. Как мы увидим ниже, все упоминания, связанный с христианством, чрезвычайно подозрительны в смысле их аутентичности.

Никто не может отрицать того (и вместе с тем никто не подчеркнул того), что дух христианства, более того дух вообще религиозности совершенно отсутствует в «Слове». Употребляются только отдельные слова, говорящие о христианстве или язычестве, но идеи религиозные игнорируются полностью.

Заметьте: русичи не молятся. Не молились они перед походом, хотя ясно было, что идут на большое и опасное дело – вглубь половецких степей. Не молятся они и ранним утром перед первой стычкой (допустим, не было времени, враг уже был в виду).

Когда ранним утром следующего дня русские увидели несметные силы половцев и «ужаснулись», тогда, естественно, должна была явиться мысль помолиться Христу ли, Перуну, все равно, – ясно было, что конец приходит. Но «Слово» о молитве даже не заикается.

Когда полки были построены к бою, Игорь сказал, согласно летописи: «Братьи, сего есмы искали, а потягнем!», т. е., «этого мы искали, так возьмемся!» О Боге ни слова!

Но вот разгром произошел, беда свалилась на Русь, певец не скупится на слова, отражающие печаль Руси, но о том, что русичи молятся, хотя бы о душах погибших, о спасении раненых и плененных – ни слова! Более того: поражение Игоря открыло половцам ворота на Русь. Русь (особенно Северщина) осталась без князей и войска, опасность нависла ужасная, половцы излетели. Молятся русичи о своем спасении? «Слово» упорно молчит, молчит многозначительно. Конечно, русичи молились, но автор «Слова» глух к подобного рода действиям, и он их игнорирует.