Зарема Ибрагимова - Царское прошлое чеченцев. Политика и экономика

Опыт исторического прошлого демонстрирует абсолютную бесперспективность всех форм давления, принуждения и вообще политики насильственной ассимиляции по отношению к подчиненным этносам и прочим этническим меньшинствам. Достаточно вспомнить хотя бы пример Ирландии. Несмотря на достаточно далеко зашедший процесс этнической аккультурации ирландцев в рамках Британской империи и Англии, значительно затронувший не только сферу культуры, но и языка, это не привело к прочной интеграции Ирландии в состав Великобритании. Британцы всегда считали свою собственную экспансию само собой разумеющимся правом. Французскую экспансию в Северную Африку и русскую экспансию в Азию, с другой стороны, они рассматривали как предосудительные акты агрессии. А что немецкая экспансия является в высшей степени аморальной – на этом сошлись и французы, и русские, и британцы. Роберт Ноке, в оправдание этих действий говорил: «Мы забываем, что законы сделаны для того, чтобы связывать слабых, и быть нарушаемы сильными». «Все исторические права недействительны перед правами сильнейшего», – подтверждал Тилле в работе «Служение народу» 7.

В обстановке назревания новой русско-турецкой войны (1877-78 гг.) правительство Александра II недооценивало роль Англии, которая стремилась использовать турецкую армию в целях «прекращения» русского влияния на Кавказе и горцев, для подготовки и проведения восстания против русской власти. Если, в период Крымской войны Англия стремилась способствовать раздроблению народов Кавказа и, таким путем поочередно подчинить их своему влиянию (первоначально больше сил и средств вкладывалось в «общение» с черкесами), то теперь план главы английского консервативного правительства Дизраэли предусматривал, прежде всего, образование Закавказского халифата (с помощью турецких сил), путем слияния мусульманского населения края. Англия старалась «играть» на недовольстве горцев сложившейся ситуацией и извлекать из этого свою стратегическую выгоду. Для того чтобы поднять восстание, были организованы еще в 1871 году поездки по Кавказу Кенингхема и других английских разведчиков 8. Велась «большая игра» между великими державами, в которой интересами малых народов лишь манипулировали в зависимости от обстоятельств.

Многие европейцы были склонны истолковывать военное первенство как интеллектуальное, и даже биологическое превосходство. Империализм нуждался в расизме как единственно возможном оправдании своих действий. Европейские империалисты ответственны за успешное введение в обычную респектабельную внешнюю политику таких средств «умиротворения», как «массовое убийство» и «беспощадная резня» 9. В некоторых случаях межэтнические конфликты могли заканчиваться и актами геноцида, когда группы населения физически истреблялись по этническому признаку.

История мировой практики показывает, что нередко побежденная сторона не мирилась со своим подчиненным статусом и могла долгое время, иногда и целыми столетиями, вести различные формы борьбы, в том числе и вооруженной, за свои права. В зависимости от поставленных задач, целей и реально достигнутых результатов в период противоборства подчиненные этнические группы могли либо добиться полной политической самостоятельности, либо равных с доминировавшим этносом социально – политических и экономических прав, либо права автономии, широкого круга самоуправления и т. д. 10.

Очень серьезной и актуальной является проблема легитимности власти, т. е. степени согласия, характеризующей отношения между управляющими и управляемыми. Власть легитимна, если общество признает за носителями власти право управлять им: управлять вообще, т. е. стоять во главе народа, и управлять в частности, т. е. делать это именно так, как они это делают. В этом случае признается обоснованность применяемых способов, методов и приемов управления. В свою очередь, политики ждут от управляемых подчинения, равно как и одобрения их действий по борьбе с «антинародными силами», «внутренними врагами» и прочими, не желающими подчиниться и оказывающими вербальное или действенное сопротивление. Конечно, вопрос о пределах легитимности государственного насилия был сложным и также получал неоднозначное отражение в общественном сознании.

Макс Вебер выделил три типа легитимности: легитимность, основанную на праве; легитимность, основанную на традиции; и, наконец, легитимность, основанную на харизме (т. е. на признании исключительного права именно данного человека и именно данной группы на управление людьми). При любом типе легитимизации выделяются несколько ее важных предпосылок. Одной из них является время, длительность существования власти и привыкания к ней населения. Люди привыкают к определенному типу власти, к ее языку и идеологии, к ритуалам и атрибутике. После резкой смены власти или, тем более, общественного строя, необходимо и время, и чрезвычайно напряженные усилия, направленные на легититимацию новой государственности и ее представителей 11.

Мобилизация – это общий процесс изменений при переходе от одной модели жизни к другой. Руководствуясь широким знанием применительно к этносу, теоретически можно было бы выделить этапы в его развитии, которые ознаменовали собой качественные изменения, иными словами ту самую смену моделей жизни, и на их основе провести анализ этнической мобилизации в том виде, как она проходила в каждом конкретном случае. Мы сузим эти рамки, и в контексте изучения предпосылок и механизма развития этих процессов у чеченцев сконцентрируем внимание на их политической составляющей. Как показывает исследование, политическая мобилизация этнических групп берет свое начало и формируется вокруг темы несправедливости. Именно на чувстве несправедливости у народа играют заинтересованные в его мобилизации лица или группы лиц. Разумеется, для успешной реализации их интересов необходимо наличие определенных исторических условий или сопутствующих факторов. Присутствие чувства несправедливости даже в пассивном состоянии несет в себе потенциал неожиданной активизации в любой момент при наличии сопутствующих факторов – ухудшений условий жизни этноса или угрозы их изменения в худшую сторону 12.

Наблюдения и выводы социальных психологов, исследовавших этиологию насилия, позволяют пролить свет на логику вооруженных восстаний. Одна из наиболее распространенных теорий (Т. Гарр) делает упор на депривации: растущий дискомфорт, связанный с неудовлетворенностью основных жизненных запросов, создает почву для вспышек коллективной агрессии. Другой подход (Дж. Дэвис) ставит в центр внимания фактор фрустрации, то есть препятствия на пути удовлетворения потребностей людей. Такие препятствия воспринимаются особенно остро, если до этого на протяжении относительно длительного периода времени положение людей неуклонно улучшалось, порождая тем самым динамику ожидания. Внезапно возникающий разрыв между ожиданиями и реальной действительностью ощущается как невыносимый и делает большинство людей, испытывающих его, восприимчивыми к агрессивному подстрекательству. Ценное уточнение в эту объяснительную модель внес канадский ученый А. Раппопорт. Как он установил, степень агрессивности индивидов, стремящихся к определенной цели, особенно возрастает в том случае, если фрустрирующий фактор появляется в момент близкий к овладению предметом желания 13. Источником агрессии против других групп часто является общая «травма», которой, например, для чеченского народа послужила Кавказская война и ее итоги. В 60-е годы XIX века «травмой» воспринимались и все реформы, ломка сложившейся организации жизни 14.