Илья Эренбург - Война. 1941-1945 (сборник)

Вот главные представители той шайки, которая правит Германией и которая теперь, с помощью шантажа, хитрости и наглости, захватила десяток чужих государств. Говоря о Гитлере и о гитлеровцах, будущий историк должен будет заглянуть в учебник зоологии, – это звери. В их руках покоренный или обманутый ими немецкий народ. В их руках немецкая техника – самолеты и танки. С ними незачем спорить, их надо уничтожить, как свору бешеных волков. Они вышли из своего леса, кинулись на наши города. Волков надо истребить. Их не спасут ни танки, ни сейфы в Рио-де-Жанейро…

6 июля 1941

Почему плачут вдовы в Норвегии и в Греции? Почему сожжен Руан, уничтожен Белград, разрушен Роттердам? В молодости некто Адольф Гитлер увлекался живописью, он мечтал стать Рафаэлем. Он был бездарен; его забраковали. Возмущенный, он воскликнул: «Вы еще увидите, что я стану знаменитым!» Он оправдал свои слова: все картины разрушения Европы подписаны его окаянным именем.

Немецкие фашисты, чтобы оправдать захват чужого добра, придумали «расовую теорию». Согласно этой теории германская раса отличается особой формой черепа и благородными чертами лица – поэтому немцы должны править миром.

Казалось бы, что сам Гитлер должен являться образцом «благородной германской расы». Предоставим слово виднейшему антропологу Германии профессору Максу фон Груберу. Этот профессор до воцарения Гитлера выступил в качестве эксперта на заседании мюнхенского суда. Вот что он сказал о внешности Гитлера: «Низкий покатый лоб, некрасивый нос, широкие скулы, маленькие глаза. Выражение лица выдает человека, плохо владеющего собой, одержимого».

Гейден рассказывает о дебютах Гитлера: «Он вошел в элегантном костюме с огромным букетом роз, поцеловал руку хозяйки. Ему представили гостей. Он походил на прокурора, присутствующего при исполнении смертного приговора. Когда он заговорил, в одной из соседних комнат заплакал ребенок, разбуженный голосом Гитлера, исключительно громким и пронзительным».

Голос Гитлера невыносим – это хриплый лай, переходящий в острый визг. Говорит он, кривляясь, подпрыгивая, постепенно входит в транс, выкрикивает несвязные слова, как шаман. Он начал с демагогических речей в накуренных пивнушках Мюнхена. Озлобленные разгромом, инфляцией бюргеры упивались криками юродивого. Теперь Гитлер разыгрывает исступленного, он пытается подогреть толпу. Однако та душевная неуравновешенность, которая была ему присуща с ранних лет, вдруг путает все его расчеты – рейхсканцлер начинает вопить, как кликуша.

Прошлое Гитлера темно. Сын австрийского чиновника, он продавал подозрительные открытки, наконец, стал шпиком – ходил на рабочие собрания и докладывал начальству о «смутьянах». Прошлым летом этот бывший шпик торжественно въехал в пустой Париж и снялся на фоне Эйфелевой башни…

Гитлер начал свое политическое восхождение как ставленник хозяев тяжелой индустрии Германии. На собрании промышленников в Эссене Фоглер, Кирдорф, Тиссен признали его «спасителем». Гитлеру нужны были деньги, и немалые; он заявил промышленникам: «Спасайте вашего спасителя!»

Рабочим Гитлер говорил: «Я уничтожу плутократию». Другим языком он разговаривал с крупными капиталистами: «Мы поделим амплуа – вам остается экономика, я беру на себя политику». Его опорой стал заправила «Стального объединения» миллиардер Фоглер. Гитлер сулил Фоглеру хорошие барыши – будет настоящая серьезная война! И Гитлер объявил немецкому народу: «От мира человек погибает, он расцветает только от войны».

Прекрасную технику Германии, трудолюбие и организованность ее народа Гитлер обратил на одно – на разбой. Он убеждает молодых немцев, отрезанных от мира, лишенных всечеловеческой культуры, в том, что Германия должна владеть Землей. Манию величия он сделал общеобязательным заболеванием. Угрозами, шантажом, хитростью он сломил сопротивление многих соседних государств. Гитлер остался невежественным человеком, который изучает гороскопы. Но под его пяту попали восемьдесят миллионов немцев и сто миллионов порабощенных немецкими фашистами людей других стран.

Гитлер – плохой комедиант. Он построил себе дворец среди скал. Он вегетарианец – да, этот людоед, погубивший не менее пяти миллионов человеческих душ, не может вынести страданий вола или барашка.

Это человек исключительной жестокости. Он заявил: «Нужно повесить на каждом фонаре человека, чтобы навести порядок». Он обожает пытки. Ему доносят о новых казнях, о новых убийствах. Тогда его маленькие глаза загораются.

Это самодур, изувер. В 1937 году в Мюнхене посетители «Выставки немецкой живописи» могли полюбоваться редкостным зрелищем – рейхсканцлер Германии собственноручно рвал и резал картины, которые не пришлись ему по вкусу.

Он разрушил Европу, однако он мечтал прежде стать архитектором. По его указанию фашистские летчики разрушили сотни замечательных памятников мирового зодчества. Гитлер сказал: «Я разрушу весь мир».

Он ненавидит все народы мира: ему необходимо мучить и уничтожать. Он сказал своему приятелю Раушнигу: «Если бы евреев не было, их нужно было бы выдумать – только жестокость приближает человека к движению». Он написал о французах: «Это негры, их следует обуздать». Гитлер мстит чехам: его мачеха была чешкой. Он сказал: «Это славянские свиньи». Особенно ненавидит он русских. Этот самодовольный кретин назвал Льва Толстого «ублюдком».

Гитлер презирает немецкий народ. Он сказал Штрассеру: «Нашим рабочим ничего не нужно, кроме хлеба и зрелищ, – у них нет идеалов». Он выдал немцам немало зрелищ. Они увидели костры, на которых пылали книги. Они увидели обнищавшую и одичавшую Германию. Они увидели сотни тысяч солдатских вдов. Они увидели развалины на центральной улице Берлина Унтер ден Линден – расплату за варварские бомбардировки Лондона. На зрелища Гитлер был щедр. Хлеба народу он не дал. Он приказал солдатам добывать хлеб огнем. Он вытоптал Западную Европу и Балканы. Хлеб был сожран. Тогда он погнал голодную орду на восток.

Шведский журналист, который недавно беседовал с Гитлером, говорит, что людоед осунулся, возбужден, страдает бессонницей. Он мечется по своему дворцу. Он чувствует близкую гибель. Не помогут больше никакие снотворные: в ночной тишине он слышит голоса убитых, он слышит голос мести.

Прежде, когда он проезжал по улицам немецких городов, в него кидали цветы – он обожает незабудки и анютины глазки. Однажды среди незабудок оказался увесистый камень – какой-то почитатель решил, что цветами своих чувств не передашь… Теперь цветочные подношения запрещены: «Букеты преждевременны». Берлинцы тихонько острят: «Он мечтает о лавровом венке на могилу…» Вряд ли на его могилу положат хотя бы камень. Осиновый кол – вот ему памятник!