М. Велижев - Россия в Средиземноморье. Архипелагская экспедиция Екатерины Великой

Как отмечает С. Виллани, после 1663 г. русско-тосканские торговые связи (ориентированные, в частности, на экспорт русской икры через Архангельск) заметно интенсифицируются, главным образом благодаря посредничеству жившего в Москве Франческо Гуаскони, представителя одной из самых значимых флорентийских купеческих фамилий. Возобновление дипломатических отношений между Россией и Тосканой приходится на 1687-1688 гг., на период правления герцога Козимо III Медичи и царевны Софьи, когда в Тоскану был направлен Василий Постников. О результатах этой миссии известно немного: деятельность Постникова в Италии лишь свидетельствовала о наличии установившихся в 1660-е гг. торговых связей. В самом конце XVII – начале XVIII в. наблюдается новое развитие русско-итальянских контактов: по воле Петра I представители лучших русских дворянских фамилий (в частности, П.А. и Ф.А. Голицыны, П.А. Толстой, Б.И. Куракин) отправились в Италию (главным образом в Венецию [825]) для изучения наук и приглашения в Россию итальянцев. Некоторые из путешественников, например Петр Голицын, побывали в Пизе и Флоренции. Новая, собственно дипломатическая, русская миссия в Италию (в Венецию и Флоренцию) была также инициирована Петром: она состоялась в 1697-1698 гг. и возглавлялась Борисом Шереметевым.

Великое герцогство Тосканское , разделенное на три провинции

В XVIII в. Тоскана, один из основных пунктов итальянской части европейского Grand Tour , не раз привлекала внимание русских путешественников. Продолжали развиваться и дипломатические отношения: так, в 1711 г. во Флоренции временно находился очередной русский дипломат – Семен Нарышкин. В XVII в. Особую роль в сближении России и Тосканы сыграли английские и голландские купцы, в частности британец Джон Эбдон (Hebdon); именно англичане (посланник в Тоскане Орас Манн, консул в Ливорно Джон Дик, русский агент в Ливорно Разерфорд) станут основными посредниками между русской императрицей и великим герцогом тосканским и во время русско-турецкой войны 1768-1774 гг. [826]В целом, несмотря на очевидный взаимный интерес, дипломатические связи между Россией и Тосканой (в отличие, например, от Венеции) следует считать, скорее, спорадическими, нежели крепкими и постоянными. Не лучше обстояло дело и с торговыми контактами между двумя государствами, которые, как правило, осуществлялись при помощи английских или голландских коммерсантов [827].

Великий герцог Тосканский Пьетро Леопольдо

Участие посредников отличало и дипломатические связи Флоренции с русским двором в начальный период правления великого герцога тосканского Пьетро Леопольдо, правившего с 1765 по 1790 г., затем ставшего австрийским императором под именем Леопольда II (1790-1792 гг.) [828]. Функцию тосканского представителя в Петербурге выполнял австрийский посланник князь Иосиф-Мария Лобковиц (посол с 1763 по 1777 г.). В конце 1765 г. между Петербургом и Флоренцией возникли определенные трения, связанные с формой взаимного обращения государей. Письмом от 26 ноября 1765 г. Пьетро Леопольдо извещал Екатерину II о своем восшествии на тосканский престол. Императрица приняла документ, однако передала И.-М. Лобковицу, через Н.И. Панина и А.М. Голицына, особую ноту (от 26 декабря 1765 г.), копию которой австрийский дипломат и переслал тосканскому премьер-министру графу Ф. Орсини де Розенбергу 7 января 1766 г. В ноте говорилось о нарушении герцогом церемониала, принятого еще при жизни прежнего тосканского монарха, отца Пьетро Леопольдо, австрийского императора Франциска I (умершего 18 августа 1765 г.). Во-первых, переписка между Флоренцией и Петербургом должна была вестись на латинском языке, а не на итальянском, как это сделал Пьетро Леопольдо. Во-вторых, обращаться к Екатерине герцогу следовало «Serenissima et Potentissima Princeps, Totuis Russiae Imperatrix et Autocratrix, Domina cognata colendissima» («Светлейшая и могущественная правительница, Всероссийская императрица и самодержица, высокочтимая госпожа сестра», лат.), а не «Signora mia sorella е Cugina» («Госпожа сестра и кузина», am.), «Majeste Imperiale» («Императорское Величество», фр .), а не просто «Majeste» («Величество», фр.); подписывать документ было необходимо – «Obsequentissimus Cognatus et Servus» («Почтительнейший брат и слуга», лат.), а не «Affezionatissimo Fratello, Servitore e Cugino» («Преданный брат, слуга и кузен», ит). Нарекания Екатерины вызвал отказ Пьетро Леопольдо от помещения его собственных титулов сразу после текста письма, а также употребление им метонимического термина «la Nazione Moscovita», что противоречило, по мнению императрицы, фактическому составу ее империи [829].

В ответном письме к Лобковицу от 15 февраля Розенберг просил поблагодарить Екатерину за благосклонное отношение к герцогу (особенно в свете возможных взаимных выгод от морского сообщения и торговли) и сообщал ответную ноту своего двора. Пьетро Леопольдо объяснял, что писал на итальянском языке всем остальным европейским монархам и не встретил никакого протеста с их стороны (наоборот, монархи затем отвечали Пьетро Леопольдо на своих национальных языках). Расхождения в титулах и обращениях он интерпретировал тем, что являлся не только тосканским герцогом, но и королевским принцем Венгрии и Богемии, поэтому считал себя равным по статусу Екатерине. Что касается прочих мелких огрехов, то Пьетро Леопольдо обещал в дальнейшем избегать их: выражение же «Nazione Moscovita» было употреблено им в качестве аналога «Nazione Inglese» применительно ко всему британскому королевству [830]. Объяснения герцога были приняты, хотя уточнения церемониальной формы в корреспонденции между монархами продолжались и далее [831].

Не считая помянутого эпистолярного диалога, переписка между Флоренцией и Петербургом была сугубо официальной и касалась подтверждения взаимной дружбы [832], сообщений (поздравлений и соболезнований) о придворных событиях, о рождении детей [833], бракосочетаниях [834].

Еще в 1764 г. Россия предприняла попытку взять под свое покровительство православную общину в Ливорно [835]. Однако Екатерина натолкнулась на сопротивление со стороны австрийского императора, мотивировавшего свое решение отказать России в праве протекции тем, что никакая другая держава или конфессия в Тоскане подобных привилегий не имеет [836].

На фоне формального характера взаимоотношений между государствами можно оценить, сколь резким и радикальным было «фактическое» сближение России и Тосканского герцогства с 1769 г., когда этот регион в связи с войной против Османской империи вошел в орбиту русской внешней политики, оказавшись главным местом дислокации флота российской Архипелагской экспедиции [837]. Пиза стала фактической резиденцией командующего экспедицией графа А.Г. Орлова, а вольный порт [838]Ливорно – местом стоянки российских военных и транспортных судов.