Владимир Волков - Войско грозного царя. Том 1

Основные направления внешней политики России второй половины XVI века через призму борьбы с татарскими нападениями рассмотрены были А. А. Новосельским. Исходя из общего для большинства советских историков тезиса о невозможности для Московского государства вести в то время борьбу с Крымом и Турцией, он полагал, что в сложившейся обстановке более перспективным являлось включение России в борьбу за выход к Балтийскому морю. При этом исследователь утверждал, что «Ливонская война была задумана царем Иваном IV задолго до ее начала…», [189] Новосельский А. А. Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII в. С. 12. не подкрепляя свое заявление доказательной ссылкой на источники. Более убедительными представляются выводы А. А. Новосильского о тесной связи татарских нападений с событиями Ливонской войны и невозможности сосредоточения всех русских войск в Прибалтике из-за опасения вторжения крымских и ногайских орд. Угроза татарского нападения оставалась реальной: лишь в течение трех из 24 лет войны на южных рубежах набегов не было зафиксировано. [190] Там же. С. 17–23.

Среди исследователей, изучавших причины Ливонской войны, есть несколько историков, справедливо полагавших, что произошедшее в конце 1550-х годов изменение внешнеполитического курса русского правительства было ошибкой. Еще Н. И. Костомаров писал: «Время показало все неблагоразумие поведения царя Ивана Васильевича по отношению к Крыму». Он «не воспользовался удобным временем – эпохою крайнего ослабления врага, а только раздразнил его, дал ему время оправиться и впоследствии возможность отомстить вдесятеро Москве за походы Ржевского, Вишневецкого и Адашева». [191] Костомаров Н. И. Личность царя Ивана Васильевича Грозного // Костомаров Н. И. Собр. соч. Кн. 5. Т. 13. СПб., 1905. С. 402–403. Точку зрения Н. И. Костомарова вполне разделял Г. В. Вернадский, подчеркнувший, что борьба с татарами была «подлинно национальной задачей» и, несмотря на сложность покорения Крыма (по сравнению с завоеванием Казани и Астрахани), она была вполне выполнимой. Помешала ее решению начатая в январе 1558 года Ливонская война. «Реальная дилемма, с которой столкнулся царь Иван IV, – писал Г. В. Вернадский, – состояла не в выборе между войной с Крымом и походом на Ливонию, а в выборе между войной только с Крымом и войной на два фронта как с Крымом, так и с Ливонией. Иван IV избрал последнее. Результаты оказались ужасающими». [192] Вернадский Г. В. Московское царство. Ч. 1. Тверь, М., 1997. С. 90. Исследователь высказал интересное предположение о том, что направленная в Ливонию русская армия первоначально предназначалась для военных действий против Крымского ханства. Во главе войск стояли служилые татарские царевичи: Шах-Али, Кайбула и Тохтамыш – московский претендент на ханский трон, вверенные им части по преимуществу состояли из соединений касимовских и казанских татар. Лишь в последний момент армия, предназначенная для вторжения в Крым, была направлена на границы с Ливонским орденом. [193] Там же. С. 89. Решив начать борьбу за Прибалтику, царь потерял интерес к проблеме Крыма. Все силы и ресурсы страны были переброшены на северо-запад, но непосредственно перед началом войны. В этой связи следует очень осторожно отнестись к отмеченным Л. А. Дербовым обстоятельствам обнаружения в 1554 году возвращавшимися из Москвы ливонскими послами русских военных приготовлений на границах. Тот факт, что они «встречали на дороге через каждые 4–5 миль новые ямские дворы с множеством лошадей и видели огромные обозы с оружием, порохом и свинцом, направлявшиеся к ливонскому рубежу», на тот момент следует воспринимать как демонстрацию силы и средство психологического давления на власти Ордена с целью заставить их отказаться от поддержки Швеции, собиравшейся начать войну с Россией и искавшей союзников среди соседних государств. Расчет русских властей оказался точным. Ливония, первоначально поддерживавшая военные приготовления шведского короля Густава I, так и не решилась на открытую конфронтацию с Московским государством. [194] Дербов Л. А. К истории падения Ливонского ордена // Уч. зап. Саратовского гос. ун-та. Т. 17. Саратов, 1947. С. 164; Прибалтийский сборник. Т. 2. С. 342.

Слабая изученность многих обстоятельств Ливонской войны порождает досадные ошибки даже в работах маститых ученых. Примером этого может служить известная монография А. А. Зимина и А. Л. Хорошкевич «Россия времени Ивана Грозного». Так, вопреки давно известным фактам, авторы определили численность оборонявшего в 1581 году Псков русского гарнизона в 50 тыс. пехоты и почти 7 тыс. конницы (на 10 тыс. воинов больше, чем у Батория, пришедшего под стены Пскова с 47-тысячной армией —!). Грубой ошибкой является утверждение о заключении перемирия между Россией и Швецией в Плюссе (в действительности же – на реке Плюссе ). [195] Зимин А. А., Хорошкевич А. Л. Россия времени Ивана Грозного. М., 1982. С. 141, 144. Это тем более поразительно, что в другой работе одного из авторов книги – А. А. Зимина, написанной раньше, но изданной лишь посмертно – «В канун грозных потрясений», – показана действительная сложность проблемы оценки реальной численности войск польского короля С. Батория и псковского гарнизона. В ней в качестве наиболее достоверных названы совсем иные данные. Процитируем их: «Армия Батория насчитывала 47 тыс. воинов, из которых 27 тыс. состаяляли немецкие и венегерские наемники. Русские силы во Пскове были менее значительны. Согласно разряду 1580 г. там должно было находиться 12–15 тыс. человек. По данным, полученным в Польше, Псков обороняли 6 тыс. стрельцов и 3 тыс. конницы; по сведениям Р. Гейденштейна – 50 тыс. пехоты и 7 тыс. конницы» (Зимин А. А. В канун грозных потрясений. С. 73). Каким образом и почему в монографии, написанной (или подписанной) А. А. Зиминым в соавторстве с А. Л. Хорошкевич, стали фигурировать не вызывающие доверия данные Р. Гейденштейна, остается непонятным.

Можно привести целый ряд подобных примеров, однако и упомянутые выше свидетельствуют о запутанности и неизученности многих аспектов и деталей одного из ключевых событий средневековой русской истории. Разобраться в хитросплетениях борьбы за Ливонию пытаются в последнее десятилетие А. И. Филюшкин, Д. Н. Володихин, В. В. Пенской, белорусский исследователь А. Н. Янушкевич. [196] Филюшкин А. И. Изобретая первую войну России и Европы. Балтийские войны второй половины XVI в. глазами современников и потомков. СПб., 2013; Filjushkin Alexander. Ivan the Terrible: A Military History. London, 2008; Володихин Д. М. Воеводы Ивана Грозного. М., 2009; Володихин Д. М. Иван Грозный. Бич Божий. М., 2006; Володихин Д. М. Иван Шуйский. М., 2012; Пенской В. В. От Нарвы до Феллина: очерки военной истории Ливонской войны 1558–1561 гг. Белгород, 2014; Янушкевич А. Н. Ливонская война. Вильно против Москвы. 1558–1570. М., 2013. Определенный интерес представляют выводы, сделанные участниками дискуссии «Первая война России и Европы. «Неизвестная» Ливонская война», проведенной редакцией журнала «Родина» в 2004 г. [197] Родина. 2004. № 12. С. 42–48